Каждый Наследник желает знать… - [174]

Жаба задрожала и попыталась удрать, подарив группе поддержки Эссельте несколько азартных минут.

Прошептав над чумазым пергаментом запрос, волшебник погрузился в чтение, хмурясь с каждой изученной строчкой.

– Что, совсем сложно? – сочувственно и очень тихо – так, чтобы никто не услышал – прошептала Серафима.

Разочарованный чародей неопределенно повел плечом.

– Да не то, чтобы сложно… – промычал он. – Там несколько заклинаний дается возможных. На выбор. В принципе, ничего сверхъестественного… Но энергопотребление большое. А меня сейчас максимум на костерок хватает…

– Так что делать? – озабоченно заглянул в глаза волшебнику Ахмет.

Агафон осторожно поскреб заросшую, покрытую ссадинами щеку и хмыкнул:

– Прибегнуть к народным средствам.

– Прибегали, – напомнила Эссельте.

– И об землю шваркали?

– Это еще зачем?! – возмущенно подался вперед Иванушка.

– Ну как – «зачем»… – ворчливо переспросил маг и снова склонился над шпаргалкой. – Вот, пожалуйста. Классика. Проверенная временем. «Грянулся Финист-Ясный Сокол об землю, и превратился в доброго молодца». Правда, нашего сикамбра хоть шваркай, хоть не шваркай – максимум, что получится – Кириан Златоуст… Ну да нет в жизни совершенства, научно доказано. Давайте его сюда, если сами не можете. Хотя с какой высоты оптимальнее – предстоит установить экспериментальным путем.

Принцесса затрясла головой, оттолкнула протянутую руку волшебника и крепче прижала забившегося в панике Кириана к груди.

– Еще поищи, – сурово посоветовал Олаф.

– Ох уж мне это… иметь дело с профанами… – пробурчал сварливо его премудрие, но новую информацию у пергамента затребовал.

– Во, еще есть! – через несколько секунд довольно сообщил он. – «Перекувыркнулся козленок через голову три раза и обернулся мальчиком». Подходит?

Наследники неуверенно переглянулись.

– Подходит…

Подходило, как оказалось, не очень. Чтобы не сказать, что не подходило вообще.

Как ни кувыркали они менестреля – вперед и назад, как ни валяли с боку на бок – для чистоты эксперимента, но не в последнюю очередь потому, что анатомия жабы к каким бы то ни было акробатическим упражнениям не располагала – результатов было ноль.

Через полчаса бесплодных попыток, после которых у измаянного и страдающего хронической морской болезнью Кириана уже не было сил даже на побег, умаявшиеся не меньше барда Наследники во главе с чародеем расселись на земле с таким видом, словно эти тридцать минут вместе с жабой кувыркались и они.

– Ладно. Подождем Адалета, – чуть виновато косясь на Агафона, проговорил Иванушка.

– А чего Адалет… – почти не обидевшись, буркнул маг. – Он тоже как лимон выжатый будет еще неделю…

– А чего Адалет? – раздался за их спинами голос Анчара. – И чем вы тут занимаетесь? Если не секрет? Ваши величества? Высочества?

– Да наплюй ты на титулы… чего как первый раз знакомы… – устало махнула рукой Серафима. – Садись, гостем будешь.

– И никакой это не секрет, – уныло поджала губы Эссельте. – А скорее, трагедия…

И невеселая история миннезингера была пересказана второй раз.

– Где он? – чародей пошарил взглядом по расчищенному испытательному кругу и не нашел героя повествования.

– Э-э-э… вот! – после недолгих, но интенсивных розысков принцесса выудила своего барда из складок юбки: похоже, при виде нового мага, заинтересовавшегося его судьбой, у бедного Кириана открылось второе дыхание.

– Можно посмотреть? – нерешительно протянул раскрытую ладонь атлан.

– Смотри, – с ревнивым подозрением разрешил Агафон.

Атлан посадил на узкую ладонь жертву неосмотрительно данной клятвы и сочувственно покачал головой.

– Надо же… А с виду – обычная горлянка.

– Обычная… кто? – не понял Ахмет.

– Горлянка, – терпеливо повторил Анчар. – Жаба. Живет в горах среди камней, где повлажнее, питается насекомыми, а называется так, потому что в брачный период под горлом у них надуваются мешки – у самцов синие, а у самочек… оран…же…вы…е…

Ярко-апельсиновые пятна под горлом Кириана нервно запульсировали.

– Так теперь он еще и?.. – сочувственно взметнулись брови Иванушки.

– И какая разница? – хмуро буркнул Олаф.

– Какая?.. – задумалась на несколько секунд Серафима и высказала единственно верное предположение: – Огромная?

– В смысле? – нахмурился отряг.

– В смысле – целуй! – Сенька сцапала земноводное с ладони Анчара и сунула под нос конунгу. А еще через несколько секунд миннезингер – грязный, растрепанный и алый от пережитых испытаний и бушующих эмоций – растянулся во все свои метр семьдесят в красной пыли.

Носом, быстро исчезающими оранжевыми пятнами и пузечком вниз.

А через два часа очнулся и его премудрие Адалет – ничуть не отдохнувший, замерзший и голодный, как десять Агафонов, и поэтому злой, как такое же количество Гаурдаков. Но пасмурное настроение его посветлело, стоило лишь нежному аромату жареного мяса коснуться его обоняния: Змеи время зря не теряли. При виде же туш горных баранов, истекающих соками и жиром на импровизированных вертелах-пиках над синеватым волшебным огнем, веселое расположение духа вернулось к нему окончательно, и даже торжественная речь, посвященная окончательному уничтожению тысячелетней угрозы Белому Свету, уложилась всего в три коротких, но емких предложения.