Каждый день сначала : письма - [75]
Оттуда же, из советского дворового и школьного братства, еще одна «странность» Курбатова — его отвращение к всяческим расколам, разделениям и упрямое стремление примирять непримиримых.
Это тяжкая доля. Ведь у нас, если ты «двух станов не боец, но только гость случайный», — ты будешь побит камнями с двух сторон. В драке больше всех рискуют не те, кто дерутся, а тот, кто пытается дерущихся растащить. А наша литература столетиями изматывает себя бойцовскими поединками. Уже вроде и делить давно нечего, а все кусают друг друга. На этом фоне человек, почитающий коллег собратьями и, как братьев, увещевающий их, не может не считаться юродивым или безумным.
Сколько раз в 1990-е годы Курбатову приходилось быть переводчиком с русского на русский между Виктором Петровичем Астафьевым и Валентином Григорьевичем Распутиным! Он, любя того и другого, не мог не болеть их расхождением. Как Валентин Яковлевич чаял, чтобы они встретились и обнялись! Эта встреча и снилась уже ему, и, если бы она случилось, он был бы счастлив больше, чем они. Потому что — он читатель. А без читателя нет литературы. А уж русской — точно нет.
Нет, не случайно именно Курбатов выстрадал самое емкое и точное определение русской словесности как общего сердца.
И пишет он всегда не о литературе, а об этом общем сердце. Вернее, о книгах, из которых складывается сердце.
Еще в самом начале 1990-х Курбатов увидел причину трагического разлада русской жизни в том, что общее сердце перестало стучать в унисон с нашими личными сердцами.
А ведь тогда вся очевидность происходящего кричала: не велика потеря — русская (а тем более советская) литература! Куда как лучше жить налегке, без книжек.
Вот и стала литература в России комнатной собачкой, которая знает свое место. Ее водят по ярмаркам, подкармливают премиями, называют «успешной», «интерактивной», «продвинутой». Но общего сердца, сопряженности с твоей жизнью искать в ней бессмысленно.
Проще всего бросить камень в писателей: не хотят знать реальной жизни, поддались на наживку коммерции, исписались…
Когда в конце 1980-х замолчал Валентин Распутин, перестали выходить его новые повести и рассказы, многие так и говорили: исписался. И только Валентин Курбатов тогда же, в годы перестроечной ломки, назвал истинную причину молчания Распутина: «Художника можно прикончить, не трогая ни пальцем, — достаточно уничтожить его героев…»
Так уходили солдатские вдовы, крестьянки и фабричные работницы, так уходят фронтовики и дети войны. А у наших верхов так и нет понимания, что это не «убыль населения», а убыль Родины, уход в иной мир народа. «Нагло помолодевшей предприимчивой жизни оказались не нужны мы сами — читатели…»
Психологи говорят, что всякую неизбежность надо принять. И чем скорее примешь — тем будет легче. Но глупая душа почему-то не соглашается.
В немногие наши встречи я видел, как тяжело Распутину говорить публично, на людях. Помню один его вечер в Москве. Поддержать Валентина Григорьевича пришел Савва Васильевич Ямщиков, верный друг и златоуст, каких мало.
Савва сказал вступительное слово — широко, на полчаса размахнувшись. А потом предоставил слово Распутину. Предоставил не очень охотно (видимо, многое еще оставалось невысказанным), а Валентин Григорьевич взял в руки микрофон, как взрывоопасный предмет.
Минут через двадцать Распутин вернул микрофон Ямщикову — уставший, будто опустошенный. И все эти двадцать минут казалось, что не только писатель на сцене мается, но весь зал переживает это мучение, видя, как Валентина Григорьевича казнят необходимостью переводить свои заветные мысли в устную речь — всегда приблизительную…
Валентину Яковлевичу устное слово столь послушно, что каждое его выступление люди слушают, как музыку.
Но и он чувствует себя свободным, лишь берясь за карандаш или ручку. Беседовать с другом на бумаге — «вот счастье, вот права!..».
А если этот друг — Валентин Распутин, то нужно ли что-то говорить о ценности такого разговора для потомков? Нужно ли доказывать, что каждая строчка автора «Живи и помни и «Последнего срока» драгоценна?
Спасибо Валентину Яковлевичу — он сохранил эти строки и доверил нам.
Это ведь какой крест — готовить к печати письма ушедших друзей. Отдавать широкому читателю то, что предназначалось тебе одному.
Вы скажете, что широкого читателя давно нет в помине. Что ж, прочитают лишь те, кому дорог Валентин Распутин, кому по сердцу то, что пишет Валентин Курбатов, что он думает.
Почти все имена в книге и многие обстоятельства мне знакомы, но с каким-то совсем новым, еще мне самому непонятным чувством вчитывался и вглядывался я в переписку двух дорогих мне людей.
Объяснить это чувство трудно, но на иной странице непременно и вас оно посетило. Так, наверное, обломленные ураганом и упавшие на землю ветки липы или сосны чувствуют свои корни. Вот они, корни, рядом, да с ними уже не срастись. Те живительные соки, которые мы успели получить от русской словесности, — с тем и останемся.
Понимаю, что чувство это не из веселых, но что делать, если мироздание пошатнулось так резко и внезапно. Пристальнее и грустнее мы теперь смотрим друг на друга и на себя самих. А на все, что было совсем еще недавно — ну каких-то полтора-два года назад, глядим, как школьник, обремененный рюкзаком с двойками, смотрит за штакетник детского сада, где щебечет малышня. И правда: какие же мы все были дети.
При строительстве гидроэлектростанций на Ангаре некоторые деревни ушли под воду образовавшегося залива. Вот и Матёра – остров, на котором располагалась деревня с таким же названием, деревня, которая простояла на этом месте триста лет, – должна уйти под воду. Неимоверно тяжело расставаться с родным кровом жителям деревни, особенно Дарье, "самой старой из старух". С тончайшим психологизмом описаны автором переживания людей, лишенных ради грядущего прогресса своих корней, а значит, лишенных и жизненной силы, которую придает человеку его родная земля.
«Ночью старуха умерла». Эта финальная фраза из повести «Последний срок» заставляет сердце сжаться от боли, хотя и не мало пожила старуха Анна на свете — почти 80 лет! А сколько дел переделала! Вот только некогда было вздохнуть и оглянуться по сторонам, «задержать в глазах красоту земли и неба». И вот уже — последний отпущенный ей в жизни срок, последнее свидание с разъехавшимися по стране детьми. И то, какими Анне пришлось увидеть детей, стало для неё самым горьким испытанием, подтвердило наступление «последнего срока» — разрыва внутренних связей между поколениями.
В повести лаурета Государственной премии за 1977 г., В.Г.Распутина «Живи и помни» показана судьба человека, преступившего первую заповедь солдата – верность воинскому долгу. «– Живи и помни, человек, – справедливо определяет суть повести писатель В.Астафьев, – в беде, в кручине, в самые тяжкие дни испытаний место твое – рядом с твоим народом; всякое отступничество, вызванное слабостью ль твоей, неразумением ли, оборачивается еще большим горем для твоей родины и народа, а стало быть, и для тебя».
Имя Валентина Григорьевича Распутина (род. в 1937 г.) давно и прочно вошло в современную русскую литературу. Включенные в эту книгу и ставшие предметом школьного изучения известные произведения: "Живи и помни", "Уроки французского" и другие глубоко психологичны, затрагивают извечные темы добра, справедливости, долга. Писатель верен себе. Его новые рассказы — «По-соседски», "Женский разговор", "В ту же землю…" — отражают всю сложность и противоречивость сегодняшних дней, острую боль писателя за судьбу каждого русского человека.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Королева огромной империи, сравнимой лишь с античным Римом, бабушка всей Европы, правительница, при которой произошла индустриальная революция, была чувственной женщиной, любившей красивых мужчин, военных в форме, шотландцев в килтах и индийцев в тюрбанах. Лучшая плясунья королевства, она обожала балы, которые заканчивались лишь с рассветом, разбавляла чай виски и учила итальянский язык на уроках бельканто Высокородным лордам она предпочитала своих слуг, простых и добрых. Народ звал ее «королевой-республиканкой» Полюбив цветы и яркие краски Средиземноморья, она ввела в моду отдых на Лазурном Берегу.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга о человеке, который оказался сильнее обстоятельств. Ни публичная ссора с президентом Путиным, ни последовавшие репрессии – массовые аресты сотрудников его компании, отъем бизнеса, сперва восьмилетний, а потом и 14-летний срок, – ничто не сломило Михаила Ходорковского. Хотел он этого или нет, но для многих в стране и в мире экс-глава ЮКОСа стал символом стойкости и мужества.Что за человек Ходорковский? Как изменила его тюрьма? Как ему удается не делать вещей, за которые потом будет стыдно смотреть в глаза детям? Автор книги, журналистка, несколько лет занимающаяся «делом ЮКОСа», а также освещавшая ход судебного процесса по делу Ходорковского, предлагает ответы, основанные на эксклюзивном фактическом материале.Для широкого круга читателей.Сведения, изложенные в книге, могут быть художественной реконструкцией или мнением автора.
Тему автобиографических записок Михаила Черейского можно было бы определить так: советское детство 50-60-х годов прошлого века. Действие рассказанных в этой книге историй происходит в Ленинграде, Москве и маленьком гарнизонном городке на Дальнем Востоке, где в авиационной части служил отец автора. Ярко и остроумно написанная книга Черейского будет интересна многим. Те, кто родился позднее, узнают подробности быта, каким он был более полувека назад, — подробности смешные и забавные, грустные и порой драматические, а иногда и неправдоподобные, на наш сегодняшний взгляд.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.
