Каждый день сначала : письма - [72]
Если не забуду, сам в этом году спишу тамошние откровения, а то и для тебя что сочиню, потому что уж пора такие беседки в прямые беседы переводить.
Когда будешь «Сияние» проводить, попроси начальство помнить, что у «Сияния» есть «дети»: наши «Писательские встречи», «Поэтические вечера на Байкале», мацуевский фестиваль, чтобы участники праздника и зрители-слушатели понимали, что мы делаем общее дело и только вместе можем что-то удержать в русском сердце. А то мы как-то всё порознь…
Обнимаю тебя.
В. Курбатов — В. Распутину
27 октября 2014 г.
Псков
Я привыкаю к своим 75, учусь «властвовать собой», «не соваться» во все проблемы, не бегать через две ступеньки. И сердце давно говорит, что хватит, и одергивает на бегу.
Ездил на вручение «Ясной Поляны». Дали Борису Екимову[190] из «классиков» и тут же задумались: «А кому на следующий год?»
Классики быстро кончаются. А мне пришлось говорить о молодом Сергее Шаргунове[191], о его романе «1993», в конце которого он пообещал от молодого поколения, что мы напрасно решили, что все прошло, что еще будет «ярко и жарко». И так уж, видно, и не пожить в простых заботах дня, в обычной человеческой работе. Наши ребята от тоски бегут повоевать в Донбассе, а немецкие принимают ислам и летают на джихад. Что сделаешь с молодой кровью! Не сельское же хозяйство поднимать, не промышленность строить. И мальчики уже не хотят быть Варфоломеями, которые станут Сергиями Радонежскими, и Прохорами, из которых выйдут Серафимы Саровские.
Ну, значит, так и будем топтаться по Болотным площадям, пока они не станут площадью Революции, и всё — по кругу, по кругу… Из Настёниной, живым опытом рожденной присказки «Страшно жить, сладко жить, стыдно жить» осталось только «страшно жить, стыдно жить…».
В Иркутске затеяли читать вслух «Матёру». Так недавно без перерыва днем и ночью разные люди в стране читали «Анну Каренину». Я не слышал, но Толстой говорит, что было здорово: надо было кому-то вставать среди ночи, чтобы с запятой продолжить того, кто читал на другом конце страны. Это какая-то новая возможность интернета. Может, кто-то из читающих устыдится на минуту и соберет сердце вокруг твоей «Матёры» и она еще раз сделает свою благородную работу.
Я в очередной раз хлопочу о Ю. И. Селиверстове. На этот раз в Звенигороде и в «Нашем наследии». Надо теребить нашу ленивую мысль, которая любит полеживать с Ильей Ильичом Обломовым на уютном диване. Правда, заводу-то только и хватает на открытие, а там опять на бок! Но хоть день постоять — и то уж благо.
6 ноября 2014 г.
Псков
Жду со дня на день Стрельцова со Ступиным. Хотят опять манить меня на Литературные вечера, хотя уже определен и ведущий, и выступающие. Чувствую себя глупо. Что я там буду делать? Только мешать Водолазкину? Или сидеть «балластом»? Разве попробую переиздать «Подорожник» с новыми именами и в эти же дни представить его в библиотеке имени Гены. А имен-то особенно новых в «Подорожник» и не прибавишь. Время обмелело, и с ним обмелели и записи в «Подорожнике» — глубокое дыхание ушло, как ушло оно из жизни и литературы.
Живу старыми запасами — в Пскове переиздал «Крест бесконечный». А издам «Подорожник» — и окажусь в чистом поле… Надо будет писать что-то новое, а ни в уме, ни в сердце этого нового нет. Или оно такое новое, что старым умом его не возьмешь. Нет-нет еще храбрюсь и обманываю себя и других, что сегодняшняя реальность есть действительно реальность, новая земля, которую можно написать, освоить, сделать почвой и тем вернуть, выстроить систему устойчивых координат, чтобы опять «звездное небо над головой и нравственный закон во мне», но хватает порыва только на декларацию, а как доходит до конкретного «освоения», так мысль мнется, чувство молчит, перо каменеет.
Звонил Костя Житов, говорит, что тебя готовят к операции. Стану на молитву, чтобы все прошло хорошо, потому что от твоего здоровья зависит и мое: так уж сошлось, что я давно живу твоим сердцем и твоими глазами. Вижу, конечно, меньше, но стараюсь глядеть в ту же сторону и держать слово в возможной чистоте.
