Каждый день сначала : письма - [74]
Беседуя с Валентином Яковлевичем, смущаешься другому — тому, как вырастаешь в собственных глазах. Ум твой оживает, мысли вьются и легко слетают с языка, ты невольно улыбаешься и, как мальчишка, сам себе нравишься.
Вообще трудно представить, как могли дружить эти два Валентина, столь розно скроенные в канун страшной войны.
И в литературе их соседство кажется абсолютно неравноценным. Мощные, как скалы над Ангарой, повести Распутина и текучие, изящные, вышитые полузабытым русским слогом предисловия Курбатова.
За эти предисловия Валентину Яковлевичу часто достается. «Ну что он написал, кроме предисловий, которых никто не читает!..» «Нет чтобы настрочить том в тыщу страниц для ЖЗЛ — ведь скольких великих знал лично! — так почему-то пишет трехстраничные заметки о чужих книжках, горбатится за гроши. Зачем? Ради чего?..»
Увы, почти никто даже в нашей профессиональной среде не понимает, что за годы работы в литературной критике Валентин Курбатов вернул достоинство этому будто навсегда омертвевшему в годы «идейных установок» жанру — предисловию.
Курбатов воскресил пушкинское представление о том, что предисловие — это рекомендательное письмо, с которым издатель является к порогу читателя. Не хорошо, если книга вваливается в дом, не будучи рекомендована лицом уважаемым и авторитетным.
Помните, как Пушкин предуведомляет «Повести Белкина» письмом «одного почтенного мужа», называя этот документ «драгоценным памятником благородного образа мнений и трогательного дружества»?
Так вот предисловия Курбатова — именно такие рекомендательные письма, памятники благородного образа мыслей, а часто и трогательного дружества.
В них — не толкование книги, не пересказ ее содержания, не филологическое разъятие текста, но ключ к пониманию написанного автором. Ключ теплый, согретый в ладони, — из рук в руки.
Помню, каким потрясением были для меня в 1994 году три тома Валентина Распутина с предисловием Курбатова. Я купил их в книжном магазине, который тогда еще ютился на Нижней Масловке.
Почти все, что было в этих трех томах, я читал раньше в журналах, но благодаря Курбатову мои разрозненные впечатления связались в один узел. Меня как ударило. Я понял, что книги Валентина Распутина — это не столько литература, сколько судьба моей страны и моя жизнь.
Сейчас торопливо открыл шкаф, нашел тот первый том Распутина с предисловием Курбатова. Бедная бумага пожелтела, а впечатление от напечатанных на ней слов — то же, обжигающее. И подчеркнуть карандашом хочется те же строки, что подчеркнул тогда, 25 лет назад: «Как это ни странно — все лучшие книги Распутина написаны в годы, которые дружно сочтены бесплодными и навсегда заклеймены кличкой «застойных»… все рождены в одно десятилетие. И тем отчетливее скрутившаяся в них пружина- одной неотступной мысли, которую мы читали любовно и сострадательно, но слишком неторопливо, уверенные, что на выводы нам будет дана покойная вечность. Теперь видно, что мы были плохие читатели. Все думали, что это литература, а это была кардиограмма нашего задыхания… Все по привычке литературно реагировали, тогда как надо было уже на улицу выходить…»
И вот теперь оглядываешься: а есть ли сейчас такие книги — с кардиограммой нашего задыхания? И если они где-то есть, то где тот, кто даст мне ключи к этим книгам?..
Литературная критика у нас со времен Белинского стоит на ярком и оригинальном личном мнении, на гордом «я», и это по-своему замечательно. Но сейчас, когда благодаря интернету гордых «я» стало невероятно много, хочется, читая и писателей, и критиков, понять, а где в этой истории «мы», где наша судьба? Почему издатели играют со мной в кошки-мышки, заманивая глянцем, развлечением, ребусами сюжета?
Не скажу за всех, но русский читатель, если он еще читатель, не очень склонен к игре. Может, климат у нас такой или менталитет, но от литературы мы ждем ответов на то, что происходит с нами. С помощью книги мы хотим понять, что нам делать с нашей жизнью.
Но жизнь такая, что задумываться над книгой некогда. Сил и времени хватает в лучшем случае лишь на торопливое считывание текста.
И вот тут нам протягивает руку Курбатов — странный, совершенно несовременный критик. Есть критики, которые пишут о книгах, а Курбатов пишет о писателях. Писатель и поэт дороже ему, чем проза и стихи. Книга для него дитя, но у каждого дитя есть мать. Поэтому Курбатов не книголюб, а единственный в своем роде писателелюб. Ну должен ведь кто-то любить этих неуживчивых, а часто и совершенно невыносимых людей.
Легко любить книги. Трудно любить писателя.
Другая «странность» Курбатова-критика в том, что свое мнение он часто оставляет за кадром, а наше мнение пытается реконструировать. Ему важно угадать, понять, что же обо всем этом думаем мы (даже если думать нам лень).
Причем «мы» Курбатова — это не «мы» патриотов, консерваторов, православных и т. д. Для него «нет ни еллина, ни иудея, ни варвара, ни скифа, ни раба, ни свободного, но все и во всем Христос…» Его «мы» — родом из уральского чусовского детства, из 1945 года, из тех дней, когда мама, путевая обходчица, стояла с флажком у своей будочки, а он, шестилетний, до онемения махал ручонкой солдатам, возвращавшимся домой с войны.
При строительстве гидроэлектростанций на Ангаре некоторые деревни ушли под воду образовавшегося залива. Вот и Матёра – остров, на котором располагалась деревня с таким же названием, деревня, которая простояла на этом месте триста лет, – должна уйти под воду. Неимоверно тяжело расставаться с родным кровом жителям деревни, особенно Дарье, "самой старой из старух". С тончайшим психологизмом описаны автором переживания людей, лишенных ради грядущего прогресса своих корней, а значит, лишенных и жизненной силы, которую придает человеку его родная земля.
«Ночью старуха умерла». Эта финальная фраза из повести «Последний срок» заставляет сердце сжаться от боли, хотя и не мало пожила старуха Анна на свете — почти 80 лет! А сколько дел переделала! Вот только некогда было вздохнуть и оглянуться по сторонам, «задержать в глазах красоту земли и неба». И вот уже — последний отпущенный ей в жизни срок, последнее свидание с разъехавшимися по стране детьми. И то, какими Анне пришлось увидеть детей, стало для неё самым горьким испытанием, подтвердило наступление «последнего срока» — разрыва внутренних связей между поколениями.
В повести лаурета Государственной премии за 1977 г., В.Г.Распутина «Живи и помни» показана судьба человека, преступившего первую заповедь солдата – верность воинскому долгу. «– Живи и помни, человек, – справедливо определяет суть повести писатель В.Астафьев, – в беде, в кручине, в самые тяжкие дни испытаний место твое – рядом с твоим народом; всякое отступничество, вызванное слабостью ль твоей, неразумением ли, оборачивается еще большим горем для твоей родины и народа, а стало быть, и для тебя».
Имя Валентина Григорьевича Распутина (род. в 1937 г.) давно и прочно вошло в современную русскую литературу. Включенные в эту книгу и ставшие предметом школьного изучения известные произведения: "Живи и помни", "Уроки французского" и другие глубоко психологичны, затрагивают извечные темы добра, справедливости, долга. Писатель верен себе. Его новые рассказы — «По-соседски», "Женский разговор", "В ту же землю…" — отражают всю сложность и противоречивость сегодняшних дней, острую боль писателя за судьбу каждого русского человека.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Королева огромной империи, сравнимой лишь с античным Римом, бабушка всей Европы, правительница, при которой произошла индустриальная революция, была чувственной женщиной, любившей красивых мужчин, военных в форме, шотландцев в килтах и индийцев в тюрбанах. Лучшая плясунья королевства, она обожала балы, которые заканчивались лишь с рассветом, разбавляла чай виски и учила итальянский язык на уроках бельканто Высокородным лордам она предпочитала своих слуг, простых и добрых. Народ звал ее «королевой-республиканкой» Полюбив цветы и яркие краски Средиземноморья, она ввела в моду отдых на Лазурном Берегу.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга о человеке, который оказался сильнее обстоятельств. Ни публичная ссора с президентом Путиным, ни последовавшие репрессии – массовые аресты сотрудников его компании, отъем бизнеса, сперва восьмилетний, а потом и 14-летний срок, – ничто не сломило Михаила Ходорковского. Хотел он этого или нет, но для многих в стране и в мире экс-глава ЮКОСа стал символом стойкости и мужества.Что за человек Ходорковский? Как изменила его тюрьма? Как ему удается не делать вещей, за которые потом будет стыдно смотреть в глаза детям? Автор книги, журналистка, несколько лет занимающаяся «делом ЮКОСа», а также освещавшая ход судебного процесса по делу Ходорковского, предлагает ответы, основанные на эксклюзивном фактическом материале.Для широкого круга читателей.Сведения, изложенные в книге, могут быть художественной реконструкцией или мнением автора.
Тему автобиографических записок Михаила Черейского можно было бы определить так: советское детство 50-60-х годов прошлого века. Действие рассказанных в этой книге историй происходит в Ленинграде, Москве и маленьком гарнизонном городке на Дальнем Востоке, где в авиационной части служил отец автора. Ярко и остроумно написанная книга Черейского будет интересна многим. Те, кто родился позднее, узнают подробности быта, каким он был более полувека назад, — подробности смешные и забавные, грустные и порой драматические, а иногда и неправдоподобные, на наш сегодняшний взгляд.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.
