Каждый день сначала : письма - [65]
Я пока еду в Чусовой — тоже ухватиться за жизнь, потому что, кажется, окончательно «зачитал» свою жизнь и там уже только и осталось, что книжки. И не стройными рядами, как в библиотеке, а как конфеты-подушечки в детстве — комком, не разлепить. Сейчас вот за лето надо для «Золотого витязя» и для «Ясной Поляны» прочитать около ста двадцати книжек, из которых почти все по тристачетыреста страниц, а пяток и за тысячу. Откуда люди берут столько слов?
Уже получил самолетные билеты в Иркутск, так что «Вечера» уже неотменимы. Пока стараюсь не думать о них, чтобы не трястись заранее.
Все прошу Ступина и Стрельцова найти мне замену из иркутских писателей, чтобы экономить хотя бы на билетах. Они отговариваются. А это нужно не для одной экономии, а для правильного дыхания «Вечеров». Когда их проводил Гена, это были свои «Вечера», а теперь будто «привозные». А надо, чтобы были свои. Тогда и писательские организации будут слышать их как часть своей жизни, и иркутяне будут принимать с правильным чувством долга и родного дыхания.
Обнимаю тебя. С молитвенной памятью и любовью.
В. Распутин — В. Курбатову
25 июня 2012 г.
[Иркутск]
Не сердись на меня за то, что я избежал, можно сказать, дружеского разговора с тобой в Иркутске. Тебя он мог только огорчить. И меня тоже. Прячусь от всех; ты, разумеется, не из «всех», и все равно мы бы с тобой разошлись с тяжелыми чувствами. Больницы помогают мне ненадолго, в лучшем случае на месяц-полтора, а потом опять мрак. Особенно теперь, когда нет Светланы. Она была и поводырем, и защитой. И ничего этого не стало. Ну да ладно — что будет, то будет.
Позвонила Агнесса Федоровна, рассказала, что ты был у них. Голос родной, добрый. Я собираюсь осенью ненадолго в Москву. Там много чего осталось — и Светланино, и мое. Мы ведь оттуда рванули в спешке, утром решили, а во второй половине дня уже ехали в аэропорт. Я потом приезжал, кажется, на четыре дня, но приезжал с Костей Житовым, а он, помогая в дороге, мешал дома, да тогда оставалась еще надежда на Светлану и на то, что мы можем ненадолго вернуться в Москву. У меня и прописка еще московская.
Ну да ладно — что будет, то будет.
Ты, конечно, правильно поступил, что распрощался с иркутским ярмом. Но заменить тебя никто не сможет, будь он хоть бы и пяти пядей во лбу. Да даже и с семью пядями не сможет. Потому что будет приглашать своих, а ты умел отыскать нужных.
Видишься ли с Володей Толстым? Как ему живется- работается в верхах? Ясной Поляне он, конечно, временно поможет, поможет и другим, но службе его не позавидуешь. Дай Господь ему силы и терпения!
Больше его писем ко мне нет. Я, видно, как-то не уберег. И только с горечью улыбнешься невольному равновесию судьбы: в начале переписки пропали мои письма, а в конце — его. Словно судьба приглядывает за сюжетом и ищет равновесия. Мы всякий год виделись на Литературных встречах в Иркутске. И нет-нет в Москве. И конечно, продолжали писать, хотя он писал все реже и реже, потому что очень уставал, записанный во все советы и все организации, а потом уже и очень болел. И я уже чаще окликал его по телефону.
Остается надеяться, что и в моих письмах все-таки хранится тень диалога…
10 июля 2012 г.
Псков
Дорогой Валентин!
Ты уж, верно, дома? на Ангаре? И слава Богу: Григорий да Любочка лучше всяких лекарств. А что не побыли друг с другом в Иркутске, так я это очень понимал. Спасибо, что ты пришел повидаться с участниками «Вечеров». Это им было очень важно. И они старались. И я впервые был доволен, потому что впервые нигде ничего не висело и все были едины, словно писали одно предложение. И сами они были довольны и уже в Москве не хотели расходиться. «Давайте, — говорят, — создадим ООО «Иркутские вечера» и будем ездить по России: «А вот кому «Литературные вечера»?! Гранки правим! Стихи-очерки пишем!» Хорошая бы вышла артель!
А что хочу в следующем году перевалить на питерскую группу, так оттого, что чувствую — начинаю пробуксовывать, топтаться на месте, мешать делу. А если согласится и соберет свою команду Кураев, уверен, это будет так сильно и высоко, что «Вечера» опять прозвучат как впервые. А там, может, уговорю сложить свою команду В. И. Толстого или один раз объединить поэтические вечера на Байкале, Мацуева[183] и наши «Вечера». По одному автору на вечер.
И Толстой бы провел! Тоже было бы высоко и объединительно.
Пока что, конечно, Володе не до того. Так и стоит у меня перед глазами, как он сидит под гербом и флагом и слева от него теснятся девять прямых телефонов с разными кремлевскими кабинетами. А на столе папки с сотнями неразрешимых дел. Но он надеется, что хоть чем-то поможет делу. Уже спасает журнал «Дружба народов», последний советский журнал, который гонят из трех жалких комнаток. Уж помогает защитить Дивногорскую библиотеку, которая кинулась жаловаться мне (больше некому!), потому что помещение привлекло толстосумов. Не знаю, насколько у него хватит сил, но уверен, что отсиживаться он не будет. И что-то сделать обязательно сумеет. Надеюсь увидеться с ним в конце месяца, а там и в сентябре и хоть просто побыть вместе, — иногда и это поддержка. И мне порой невмочь, а обнимемся с ним, выпьем по рюмочке — и опять можно жить. Авось и с тобой в сентябре увидимся.
При строительстве гидроэлектростанций на Ангаре некоторые деревни ушли под воду образовавшегося залива. Вот и Матёра – остров, на котором располагалась деревня с таким же названием, деревня, которая простояла на этом месте триста лет, – должна уйти под воду. Неимоверно тяжело расставаться с родным кровом жителям деревни, особенно Дарье, "самой старой из старух". С тончайшим психологизмом описаны автором переживания людей, лишенных ради грядущего прогресса своих корней, а значит, лишенных и жизненной силы, которую придает человеку его родная земля.
«Ночью старуха умерла». Эта финальная фраза из повести «Последний срок» заставляет сердце сжаться от боли, хотя и не мало пожила старуха Анна на свете — почти 80 лет! А сколько дел переделала! Вот только некогда было вздохнуть и оглянуться по сторонам, «задержать в глазах красоту земли и неба». И вот уже — последний отпущенный ей в жизни срок, последнее свидание с разъехавшимися по стране детьми. И то, какими Анне пришлось увидеть детей, стало для неё самым горьким испытанием, подтвердило наступление «последнего срока» — разрыва внутренних связей между поколениями.
В повести лаурета Государственной премии за 1977 г., В.Г.Распутина «Живи и помни» показана судьба человека, преступившего первую заповедь солдата – верность воинскому долгу. «– Живи и помни, человек, – справедливо определяет суть повести писатель В.Астафьев, – в беде, в кручине, в самые тяжкие дни испытаний место твое – рядом с твоим народом; всякое отступничество, вызванное слабостью ль твоей, неразумением ли, оборачивается еще большим горем для твоей родины и народа, а стало быть, и для тебя».
Имя Валентина Григорьевича Распутина (род. в 1937 г.) давно и прочно вошло в современную русскую литературу. Включенные в эту книгу и ставшие предметом школьного изучения известные произведения: "Живи и помни", "Уроки французского" и другие глубоко психологичны, затрагивают извечные темы добра, справедливости, долга. Писатель верен себе. Его новые рассказы — «По-соседски», "Женский разговор", "В ту же землю…" — отражают всю сложность и противоречивость сегодняшних дней, острую боль писателя за судьбу каждого русского человека.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эту книгу можно назвать книгой века и в прямом смысле слова: она охватывает почти весь двадцатый век. Эта книга, написанная на документальной основе, впервые открывает для русскоязычных читателей неизвестные им страницы ушедшего двадцатого столетия, развенчивает мифы и легенды, казавшиеся незыблемыми и неоспоримыми еще со школьной скамьи. Эта книга свела под одной обложкой Запад и Восток, евреев и антисемитов, палачей и жертв, идеалистов, провокаторов и авантюристов. Эту книгу не читаешь, а проглатываешь, не замечая времени и все глубже погружаясь в невероятную жизнь ее героев. И наконец, эта книга показывает, насколько справедлив афоризм «Ищите женщину!».
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.