Казачество и власть накануне Великих реформ Александра II. Конец 1850-х – начало 1860-х гг. - [7]

. Ее влияние имело долгосрочный характер. В высочайшем докладе по Военному министерству за 1868 год проговаривалось, что ведомство в своих действиях основывается на идее «объединения, сколько возможно, казачьего сословия с другим, совместно с ним обитающим, населением под одним общим гражданским управлением, сохранив в отдельности только в военном устройстве казаков, в собственном хозяйстве войсковом и военной администрации»⁴⁵.

Повторяя тезисы «Исторического очерка», авторы тома не сводят казачьи преобразования только к результатам деятельности Временного комитета. Они уделяют значительное внимание административным реформам в казачьих войсках, осуществленным во взаимодействии с местными властями. Важным шагом в этом направлении стало получение в 1865 году Оренбургским казачьим войском нового устройства в составе новообразованной Оренбургской губернии. Впоследствии данный опыт был распространен практически на все казачьи войска. Новая конфигурация властных полномочий предполагала, что «казачье население, по частям административной, полицейской и судебной, подчинялось общим губернским или областным учреждениям, и лишь для дел по военной и хозяйственной частям казачьих войск сохранены особые войсковые учреждения в виде войсковых штабов, войсковых и войсковых хозяйственных правлений, управлений атаманов отделов и т. п.»⁴⁶.

Стремление к объединению казачества с прочим населением империи выразилось, по мнению авторов тома, еще и в организации с 1870 года станичного управления по примеру крестьянского, действующего с 1861 года⁴⁷. Станичное общество приравнивалось к крестьянской волости, и уже станичный сход, а не круг получал «самостоятельность в распоряжении общественным хозяйством и ведении общественных дел, какая была предоставлена сельским обществам»⁴⁸. Сближение казачества с прочим населением связывалось с отменой крепостного права. После 1861 года только казаки оставались в «прежнем принудительном замкнутом сословном строе, не допускавшем освобождения от сословных прав и обязанностей путем перехода в другие сословия». Такое положение, противоречащее новым «началам государственного устройства», не могло сохраняться долго в неизменном виде. Тем более что по окончании Кавказской войны государственная потребность в существовании «казачьего сословия значительно ослабела»⁴⁹. Первым шагом к преодолению сословной замкнутости в казачьих землях стало предоставление лицам невойскового сословия права водворяться, приобретать и строить дома, заводы, магазины и лавки в г. Екатеринодаре и в наиболее крупных станицах Кубанского и Терского войск. По этому поводу Александр II заметил, что подобный порядок следует распространить и на другие казачьи войска⁵⁰. Это произошло после принятия закона от 29 апреля 1868 года, разрешающего представителям невойскового сословия селиться на территории всех казачьих войск. К окончательному же «уничтожению замкнутости казачьего населения», по мнению авторов тома, привела реализация закона от 21 апреля 1869 года, по которому казачьи офицеры и чиновники освобождались от обязательной службы, казаки получали право исключаться из казачьего сословия, переходить в другие войска и служить вне своих войск, а лица невойскового сословия могли теперь зачисляться в казачьи войска.

Авторы тома, констатируя «быстрый ход реформ и упразднение некоторых казачьих войск», неоднократно упоминают о распространении на местах «опасений» за дальнейшее существование казачества как особого сословия. Большинство «опасений» признается неосновательными, хотя и выделяется «единственный» повод для их появления, а именно – преобразование воинской повинности казачьих войск в 1867 году на основе жеребьевой системы (конскрипции)⁵¹. Донские депутаты Временного комитета совместно с представителями войсковой администрации выступили категорически против изменения традиционного порядка несения военной службы. В томе подробно показывается их позиция по этому вопросу⁵². Так же внимательно авторы тома осветили действия правительства в отношении Уральского казачьего войска, отличающегося своеобразным укладом жизни, и рассмотрели примеры сопротивления уральцев проводимым реформам в 1870-х годах⁵³. «Опасения» сопровождали первый и единственный опыт деятельности земских учреждений среди казаков, имевший место в Области войска Донского с 1876 по 1882 год. Недоверие казаков к земству связывалось с их боязнью «быть обращенными в податное сословие» через земское налогообложение⁵⁴.

В первой части 11-го тома разбирались общие тенденции развития казачьих войск в военной сфере и в области землеустройства. Более детально эти же вопросы рассматривались в специальных частях. Авторы третьей части, посвященной воинской повинности, А.И. Никольский и Н.А. Чернощеков представили историю изменения порядка отбывания казаками воинской повинности по каждому войску отдельно. В подаче материала они допустили явную непропорциональность – военные преобразования 1860-х годов были показаны в меньшем объеме, чем реформы, проведенные в 1870-х годах. С одной стороны, это можно объяснить тем, что самое многочисленное Донское войско так и не было переведено на конскрипционную систему, которая с 1867 года активно внедрялась в казачьих войсках, в то время как принятые в середине 1870-х годов «Положение о военной службе Донского войска» и «Устав о воинской повинности Войска Донского», вытеснив конскрипцию, стали основой для организации казачьей службы уже во всех войсках, продолжая оставаться актуальными и в начале XX века. С другой стороны, нам представляется, что А.И. Никольский и Н.А. Чернощеков сознательно не хотели концентрировать внимание на таком варианте казачьей службы, который подразумевал качественно иной путь развития казачества. Глубокое осмысление до конца нереализованной альтернативы в казачьей жизни, связанной с конскрипцией, могло поставить под сомнение существующий порядок казачьей службы, породить его критику. Такая рефлексия в условиях обозначившегося в конце XIX – начале XX века кризиса казачества и только что погасшей революционной волны вряд ли соответствовала интересам Военного министерства и власти в целом.