Кавказские амазонки - [16]

«Дивные стены этой твердыни, — повествует историк, — были разрушены до основания. Безобразная, гнусная, широколицая безресничная толпа, в образе женщин с распущенными волосами, устремилась на содрогнувшихся жителей и истребила их поголовно»[41].

Этот рассказ доказывает, что толпа безбородых, длинноволосых кочевников могла казаться сходной с толпой женщин даже в глазах людей, которые жили в соседстве с этими кочевниками и имели с ними частые сношения.

Считаю необходимым сделать еще несколько замечаний. Мне могут возразить, что предание об амазонках даже и в возобновленном виде, как у Страбона, появилось, вероятно, задолго до Р. X., когда не были известны ни гунны, ни авары, ни какое-либо другое племя, наружность которого могла бы дать повод к рассказу об амазонках на Кавказе. Замечу на это, что в Прикавказских степях кочевники были известны гораздо ранее, чем Европе. В отношении некоторых из них можно даже сказать, что они занимали эти степи с незапамятных времен. Так, например, о хазарах у византийских писателей упоминается только в первой половине VII века до Р. X., между тем как известие о нападении их на Армению восходит у Моисея Хоренского[42] от 193-го до 213 года нашего летосчисления. В своей географии Моисей X. также упоминает о хазарах вместе с басилами. Это сопоставление, говорит Виньен де Сен-Мартен[43], дает повод предполагать, что эти хазары были известны Геродоту, который упоминал о катиарах и о басилах, народах общего происхождения. В Шах-Наме упоминается о появлении хазар за 450 лет до Р. X., при царе персидском Лораспе. «Из всего видно, — говорит г-н Патканьян[44], у которого заимствованы приведенные сведения, — что хазары в самые древние времена занимали к северу от Кавказа пространство между Волгой и Азовским морем».

Надо заметить еще, что под именем хазар древние историки разумели, вероятно, также и все племена, находившиеся под их властью или вступавшие с ними в союз. По крайней мере, Моисей Каганкатваци называет кочевников, вторгавшихся в Закавказье, то хазарами, то гуннами, несмотря на то, что в набегах, как мы уже видели, принимали участие весьма многие племена.

Косвенное подтверждение своего взгляда на происхождение предания об амазонках кавказских я нахожу в том обстоятельстве, что у многих историков об амазонках упоминается тогда, когда заходит речь о кочевниках. Так, Аммиан Марцеллин знает амазонок на западном берегу Каспийского моря. Прокопий упоминает о них в описании одной битвы римлян с гуннами. По описанию Зонараса, во время похода Помпея по Закавказью произошло сражение между римлянами и албанцами (агванами), в котором Помпей остался победителем. На стороне неприятеля было много убитых. Римские солдаты заметили между сражавшимися мной женщин. Любопытствуя об этом невиданном ими явлении, они после битвы хотели узнать, что это были за женщины и не были ли это переодетые в женское платье мужчины. Поэтому они стали рыться в кучах трупов, покрывавших поле битвы, чтобы найти какое-нибудь женское тело, но не нашли ни одной, зато они нашли много амазонских щитов и обуви[45]. Затем следует повторение рассказа об амазонках Страбона. Если мы припомним сказанное выше о том постоянном участии, которое гунны и хазары принимали в делах агван, то нам станет понятно, о каких женщинах идет речь в рассказе Зонараса: римские солдаты приняли, очевидно, за женщин безбородых, длинноволосых кочевников, принимавших участие в битве. Это объясняет также причину, по которой римляне не нашли среди убитых ни одного женского трупа.

За высказанное мной предположение говорят также и занятия амазонок, свойственные обитателям степи. Они занимались, говорит Страбон, земледелием, садоводством, а также разведением скота и, в особенности, лошадей. Подобное разнообразие занятий, зависящее от местных условий, мы видим и теперь на Северном Кавказе: долина Терека славится своими садами и виноградниками, а прилегающие к ней равнины и степи питают огромное количество всякого рода домашних животных. Обычай амазонок и соседей их, гаргаренов, удаляться в горы в известное время года находит себе объяснение в подобном же обычае всех кавказских народов, занимающихся скотоводством. Эта периодическая миграция обусловливается различием температур в степи и в горах: весной, когда горы покрыты еще глубоким снегом, скот пасется в зеленой степи; с наступлением же лета, когда степь вследствие сильных жаров представляет растрескавшуюся голую почву, стада переселяются на горные пастбища, изобилующие источниками и свежей сочной травой.

В заключение укажу еще на два рассказа, в которых играют роль кавказские амазонки. О них говорится именно в описании одной битвы горцев с имеретинами в бытность в этих местах отца Ламберти в 1650 году[46]. Амазонки эти имели, по словам Ламберти, каску, щит и панцирь, к которому была приделана короткая до колен юбка ярко-красного цвета. Не имея под руками сочинений Ламберти и Пти-де-Ла-Кроа, не могу сказать ничего положительного об этом рассказе, но сильно подозреваю, что поводом к нему послужила ярко-красная юбка, поразившая взоры отца Ламберти. По крайней мере, из приведенного описания не видно никакого другого женского признака.