- Да. А что?
- Дозвольте доложить. Она теперь дома.
И он спрашивает уже, понизив голос, тоном чрезвычайно конфиденциальным:
- К вам их прикажете прислать или сами пойдете?
А на лице так и светится "полная готовность" на все услуги.
- Да ты думаешь, зачем мне?
Поселенец осклабляется во всю свою физиономию: "Шутник, дескать, барин".
- Известно, зачем господа требуют!
Боже! Зачем я не художник, чтобы нарисовать в эту минуту эту подлую физиономию!
- Да ты кто ж такой ей будешь, что этакие дела за нее берешься устраивать?
- Я-то?
- Ты-то!
Поселенец чешет слегка в затылке.
- Сожитель ейный!
- Как же ты... Как тебя даже и назвать, не знаю...
- Михайлой зовут-с!
- Как же ты... Михайла ты этакий!.. Как же ты свою же собственную сожительницу, сам же...
"Михайла" смотрит на меня и удивленно и иронически. "Откуда, мол, такой взялся, что никаких порядков не знает?"
- Не извольте беспокоиться, - с усмешечкой говорит он, - по здешним местам это принято. Не токмо что сожительницу или жену там, дочь представляют.
И заканчивает уж совершенно серьезно:
- Жрать надо, ваше высокоблагородие... Так вам, ваше высокоблагородие, как же-с? Требуется?
Тошно становится глядеть на этого субъекта, - но разговор интересный.
- Слушай, ты! Заплачу тебе все равно, не за это, а за другое: скажи мне откровенно, где была твоя сожительница давеча, когда я заходил ее спрашивать. Вот деньги.
- Покорнейше благодарствуем...
- Слышь, только откровенно!
- Это мы завсегда можем. Не извольте сумлеваться... Где ж ей быть? На фарт ходила*.
_______________
* "Фарт", - от слова "фортуна", - на арестантском языке означает вообще "счастье". Фартовый - счастливый. Для женщины "отправиться на фарт" - имеет особое, специальное значение.
- Так вы и живете?
- Так и живем. Да нешто мы одни, барин? Оно вам, конечно, может, спервоначала не кажется. А поживете, обвыкнете! Так не требоваится?.. Прощения просим. На милости покорнейше благодарим. Ваши деньги фартовые. Выиграю на них, - за ваше здоровьице выпью...
И, отбежав на небольшую дистанцию, он повернулся и крикнул:
- Потребуется что, - кликните Михайлу.
Он назвал свою фамилию.
- Завсегда с полным моим удовольствием!
Вот вам еще не менее типичная, обычная сахалинская "семья".
Добровольно последовавшая
Вот изба, где живет семья, добровольно последовавшая за своим поильцем-кормильцем на Сахалин.
Они прибыли почти в одно и то же время: он - весной, семья - осенью девяносто пятого года.
По сахалинским правилам, его на первое время освободили от работ, "для домообзаводства".
Как и большинство таких семей, - если они приезжают с маленькими деньжонками, - они устроились сравнительно недурно.
Купили у какого-то поселенца, выехавшего на материк, избенку, завели огородишко, есть корова, разводят "чушек".
По-сахалински, это совсем "слава Тебе, Господи".
В избе грязновато, но домовито.
Из-за ситцевых занавесей, закрывающих колоссальную постель, выглядывают детишки.
Не сахалинские, хмурые, забитые, мрачные детишки, а со светлыми льняными волосенками, веселыми, продувными глазишками.
Видно, что дети хоть, по крайней мере, сыты.
Хозяина нет дома, ушел в тайгу отбывать каторжную работу, таскать бревна. Хозяйка дома работает и, видимо, чем-то сильно раздражена.
- Здравствуйте, хозяюшка.
- Здравствуй, добрый человек. Спасибо хоть на добром слове, что доброе слово сказал. А то здесь, окромя "подлеца" да "мерзавца", и слов других нет. Только день деньской и слышишь: подлят да мерзавят. Живой бы в землю легла, чтобы ушеньки мои не слышали. Сторона тоже, чтобы пусто ей было. Чтобы ей, окромя святых икон, скрозь землю провалиться. Господи, прости меня, грешницу! Милости просим присесть.
- Что, тетка, ужли так Сахалином недовольна?
- Да чем тут довольной-то быть, прости, Господи! Этаку даль ехали. Этакое добро-то везли, - деньги. Последнее добро попродали. Копленое, береженое тратишь.
В этакой-то глуши. Господи!
Баба принялась утирать слезы.
- Что ж теперь делать! Зачем ехала?
- Отчего едут? От страму, от стыда, - все в глаза тычут: "Муж каторжный, муж каторжный!" Побежишь куда глаза глядят от этакой жисти проклятой. Опять же мой душегуб с дороги пишет: больно хорошо, дом дают, лошадь, корову, свиней, - живи только! Никто, как он, подлый, чтоб мои слезы всю жизнь его окаянную, весь век отзывались, аспиду каторжному! Все он, ничего путем не узнавши, отписал. Нешто бы я, когда б знала, поехала! В этаку-то глушь! Ни тебе лета, ни тебе ведрышка, ни тебе дождичка вовремя! Господи!
- Ну, зато мужу участь облегчила. Мужу легче, как семья пришла. Святое дело!
На мою собеседницу напал прилив ярости.
- Ему-то, идолу, легче! Гнил бы, паралич его расшиби, в каторге, в тюрьме. Ему-то, аспиду, душегубу, чтоб его лихоманка трясла, чтоб на него, злодея этакого, трясучка напала, - ему-то легче? Да мы-то из-за его душегубства за что должны теперь мучиться, муку этакую терпеть?
- А за что муж попал?
- Купца, что ли, задавили. Я этими делами не займаюсь. Это мужики все. Деньги нажить надумали. Как же, нажили, - свои проживаем!.. Из-за него, из-за душегубца. Дети меня держат, дети, по рукам, по ногам вяжут. Нешто, если б не дети, стала бы я этакую муку терпеть! Быть хуже каторжницы всякой, прости, Господи! Чтоб тебя ниже всякой подлой ставили!
