Католическая церковь в России (конец IX – начало XXI вв.). - [41]
После смерти Свечиной в 1857 году, по Франции поползли слухи о её канонизации, т.е. причислении к лику святых Католической Церкви – настолько Софья Петровна смогла при жизни зарекомендовать себя как ревностная католичка! Она оставила после себя большое количество сочинений, преимущественно на французском языке, которые ещё только предстоит перевести на русский язык и «доставить на родину».
Одним из посетителей салона С.П. Свечиной стал её дальний родственник, так же ставший впоследствии знаменитым русским католиком – И.С. Гагарин.
Князь Иван Сергеевич Гагарин (1814-1882), получив в столице блестящее образование, в 1833 году был направлен на дипломатическую службу в Мюнхен, где свёл знакомство с русским поэтом Ф.И. Тютчевым, занимавшим в этом городе должность второго секретаря русской миссии, а так же познакомился с известным немецким философом Фридрихом Шеллингом. В последствие, спустя годы, став католиком и размышляя о мотивах своего перехода в католичество, Гагарин писал: «В чем состоит та общность, которая существует между различными европейскими странами, но к которой Россия остается непричастной? Такова была проблема, вставшая предо мной в Мюнхене, проблема, решения которой я с тех пор не переставал искать и которая, наконец, привела меня в Католическую Церковь».
Через три года службы в Германии И.С. Гагарин получил звание камер-юнкера. Вернулся в Россию, занял должность в канцелярии министерства иностранных дел в Санкт-Петербурге. Периодически совершал поездки в Москву, где познакомился с П.Я. Чаадаевым. Позже И.С. Гагарин опубликовал в Париже работы Чаадаева («Философские письма» и «Апологию сумасшедшего»), которые находились под запретом в царской России. В показаниях 1836 г. Чаадаев, сообщил, что из 25 полученных им экземпляров «Телескопа»: пять дал И. С. Гагарину для А. С. Пушкина и других лиц, в том числе одну для него.
Эти два человека, Гагарин и Чаадаев, одинаково ненавидели деспотизм и ценили свободу. Позже Гагарин напишет в «Записках о моей жизни»: «Я имел природное отвращение ко всему, что связано с угнетением и деспотизмом, и всякий раз, когда я бывал им свидетелем или слышал о чем-нибудь подобном, сердце мое переполнялось гневом и возмущением».
В 1838 года Гагарин снова получил назначение за границу. На этот раз во Францию. В Париже, в свободное от исполнения своих обязанностей по службе время посещал светский салон Софьи Петровны Свечиной, общался с образованными людьми [326], так же проводил собственные духовные поиски, которые, в конце концов, и привели князя к убеждённости в истинности католической веры. В 1842 году он официально становится католиком, а уже спустя год стал послушником Ордена Иезуитов, в котором позже принёс монашеские обеты, приняв церковное имя Ксаверий. Справедливости ради стоит сказать, что разрыв с православием дался Гагарину нелегко. «Веру переменить – не рубашку снять», говорил князь.
Вступив в орден, Гагарин изучал богословие, был рукоположен в священнический сан, вёл преподавательскую деятельность в иезуитских колледжах. В середине 50-х годов XIX века примкнул к парижскому кружку русских католиков. Кроме И.С. Гагарина туда входили И. М. Мартынов, Е. П. Балабин, С. С. Джунковский и другие русские католики.
После выпуска в 1856 году Гагариным своего первого сочинения на католическую тему – «Россия, станет ли она католической?», которое было переведено на русский язык и встречено в штыки православным духовенством и имеющей славянофильскую ориентацию интеллигенцией, путь на родину князю был закрыт [327], его лишили всех сословных и имущественных прав [328]. Официальная формулировка: «за самовольное пребывание и вступление в монахи иезуитского ордена» [329].
Известный славянофил Юрий Самарин считал, что И.С. Гагарину «запудрили мозги», подосланные к нему иезуиты. На что Иван Сергеевич отвечал Самарину: «… меня не иезуиты обратили. Начало положил Петр Яковлевич Чаадаев, на Басманной, в 1835 или 1836 г.; а дело довершил Андрей Николаевич Муравьев своею «Правдою Вселенской Церкви» ‹…› Иезуиты никого ко мне не подсылали; но однажды решившись сделаться католиком, надобно же было мне войти в сношение с католическим священником. Я ни одного не знал, за советами ни к кому не обращался, я сам свои дела делал, стал ходить по церквам и прислушиваться к разным проповедникам. Случилось так, что тот, кто мне внушил более доверия, был иезуит, – я к нему и отправился» [330].
Даже став католическим священником, находясь в вынужденной ссылке за границей, И.С. Гагарин до конца своих дней оставался пламенным патриотом своего Отечества. Он ратовал за создание в православных странах специальных иезуитских коллегий, со школами для подготовки к обращению в католичество [331].
При всём при этом, Гагарин утверждал, что Русская Православная церковь не является еретической, «поскольку в её катехизисах содержатся скорее лакуны, чем ошибки. К этим «лакунам» Гагарин относил отвержение догматов о примате Римского епископа, о Fillioque, о непорочном зачатии Девы Марии и о чистилище»
