Католическая церковь и русское православие. Два века противостояния и диалога. - [50]
Подобные вопросы (в основном политические) волновали и Антонио Росмини. В январе 1855 года он, выражая желание, чтобы Пьемонт вышел из изоляции, в то же время считает «справедливой ту борьбу, которая ведется Россией», рассматривая ее «как оборонительную войну, защищающую не только две воюющие восточные державы, но и всю Европу и ее цивилизацию».
Не считаясь с этими — в целом второстепенными — мнениями, можно подытожить: если в России по сути идеологические концепции поддерживали славянофилы, то в Европе этим занимались Вторая империя и клерикальный режим, который ее поддерживал и превозносил.
Главная идея «альянса» — или настоящего брака по расчету — между троном Наполеона III (считавшего своей миссией пойти по стопам Наполеона I) и алтарем Французской церкви сохраняется вплоть до эпохи восточного кризиса.
4. Восточный кризис 1853—1856 годов и политико-религиозная полемика
Живое участие французов в конфликте вокруг Святых мест и в последовавшей затем Крымской войне высшая церковная иерархия и духовенство очень скоро начинают рассматривать как «крестовый поход». Наполеон III, недавно провозглашенный императором, остро нуждался в поддержке духовенства, поэтому, взвесив все преимущества, он без колебаний направил в крымскую армию капелланов, а на черноморский флот — образ Девы Марии. Епископы же видели в нем даже не нового Константина, а воскресшего Людовика Святого. Результаты не заставили себя долго ждать: на выборах 1857 года даже в западных областях Франции духовенство отказывается поддержать легитимистов. Во время визита Наполеона III в Бретань в 1858 году епископ монсеньор Броссе Сен-Марк именно потому, что император ведет Крымскую войну, прилюдно восхваляет его как «самого преданного, после Людовика Святого, служащего Церкви и ее делу ради цивилизации и прогресса, монарха».
Во время Крымской войны наиболее заметные идеологи французского епископата выражали свою поддержку императорской политике. В первую очередь они без колебаний приписывали религиозное, «мессианское», значение участию в ней французской армии, вознося публичные молитвы о победе французского оружия.
Так, если кардинал Дю Пон, архиепископ Буржский, в своем «послании... которое предписывает молиться об успехе наших войск на Востоке», всячески избегает каких бы то ни было политических мотивов, то монсеньор Фердинанд Донне, кардинал и архиепископ Бордоский, в своем декрете более открыто заявляет, что цель России — «стать хозяйкой Константинополя, завоевать господство на Средиземном море и на Балтике; окружить древний мир сразу и с севера, и с юга». Таковы, пишет он, «претензии, которым необходимо воспрепятствовать, если мы не хотим отступить перед давлением фанатизма, который угрожает Церкви Иисуса Христа куда больше, чем ислам». Перед лицом этой угрозы позиция Франции и французов отличается от позиции других европейских держав: «В то время как люди думают лишь о том, чтобы оставить на Востоке достаточно могущества для поддержания европейского равновесия, Господь, пути которого неисповедимы, поможет нам вернуть к Евангелию эту землю, где будет спокойно пастись стадо Израилево». Другими словами, как и во времена крестовых походов, Gesta Dei per Francos.
Однако гораздо большую важность имеет послание о совершении молебнов о победе французского оружия, обнародованное в марте 1854 года архиепископом Парижским Мари-Домиником Огюстом Сибуром, — как из-за значимости его персоны, так и из-за той реакции, которую оно вызвало, в частности, в России.
По его мнению, Франция «поднимается», чтобы исполнить свою миссию:
«...теперь она во главе Европы снова будет защищать на Востоке дело цивилизации и нашей священной религии, которые сейчас как никогда находятся под угрозой...» Цель французского участия в войне на Востоке «справедлива и священна»: «нас особенно поражает святость этого предприятия, и нас зачаровывает масштаб религиозного значения... Разве вы не видите тех страшных опасностей, которые с севера угрожают нашей вере и нашей свободе?..».
Как некогда, в течение трехсот лет, во времена крестовых походов и создания «империи франков в Византии», «нам угрожает варварство, направленное утонченными людьми. Искажения Фотия превратили христианство из могущественной веры в рабскую. Сегодня из нее сделали инструмент для осуществления безграничных амбиций — подчинить все, душу и тело, своей гетеродоксии. Если когда-нибудь этот колосс встанет на Босфоре, поправ одной ногой Европу, а другой — Азию, то гибель всех наций неизбежна».
Поэтому у Запада, у всей Европы есть лишь одна альтернатива. «...Остановить наступление северного великана, ограничить его могущество — вот вопрос жизни и смерти для цивилизованных народов, для Церкви Иисуса Христа и для истинного правоверия... Именно поэтому эту войну мы называем войной священной...».
При этом Сибур, придерживаясь достаточно оптимистического взгляда на перспективы объединения церквей, присущего еще Litterae ad Orientales Пия IX от 1848 года, а затем обсуждавшегося полемистами, полагает, что на православном Востоке можно наблюдать признаки возвращения к единству, предрассудки и вражда понемногу затихают (хотя на самом деле это было далеко от действительности), но этот процесс будет прерван, и «все эти признаки будут уничтожены, если продолжится московитское влияние и тем более, если оно усилится. А вот влияние Запада, наоборот, будет этому благоприятствовать и приведет к подлинному единству».
Составляем ли мы вместе с ними одну Церковь? Мы православные и католики? Неужели Православие и Католицизм суть два легких одного тела Церкви Христовой? Следовательно, Христос дышит всеересью папы? Разве отчужденная Западная Церковь, Католичество, не осуждена Церковью, не предана диахронически анафеме? Тогда, можем ли мы беспрепятственно общаться с ними совместными молитвами и единой службой? На эти и многие другие вопросы пытаются ответить авторы настоящей книги.
В статье рассматривается трактовка образа Девы Марии в ряде стран Латинской Америки в контексте его синкретизации с индейской и африканской религиозной традицией. Делается вывод о нетрадиционном прочтении образа Богоматери в Латинской Америке, специфическом его понимании, связанным с поликультурной спецификой региона. В результате в Латинской Америке формируется «народная» версия католицизма, трансформирующая постепенно христианскую традицию и создающая новую религиозную реальность.
Книга содержит авторское изложение основ католической веры и опирается на современное издание «Катехизиса Католической Церкви».
О том, что христианская истина симфонична, следует говорить во всеуслышание, доносить до сердца каждого — сегодня это, быть может, более необходимо, чем когда-либо. Но симфония — это отнюдь не сладостная и бесконфликтная гармония. Великая музыка всегда драматична, в ней постоянно нарастает, концентрируется напряжение — и разрешается на все более высоком уровне. Однако диссонанс — это не то же, что какофония. Но это и не единственный способ создать и поддержать симфоническое напряжение…В первой части этой книги мы — в свободной форме обзора — наметим различные аспекты теологического плюрализма, постоянно имея в виду его средоточие и источник — христианское откровение. Во второй части на некоторых примерах будет показано, как из единства постоянно изливается многообразие, которое имеет оправдание в этом единстве и всегда снова может быть в нем интегрировано.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Предлагаем вам сборник трудов замечательного русского публициста и богослова Μ. А. Новоселова (1864–1928гг), посвященный проблемам различного понимания нашего спасения и искупления Господом Иисусом Христом, существующего в Православной Церкви, у католиков и у протестантов Опираясь на Предание и догматы Православной Церкви, Μ. А. Новоселов объясняет суть этих разногласий, раскрывает роковое заблуждение Западных Церквей в вопросах догматики Автор не обходит вниманием и ключевые аспекты Восточного и Западного христианского мистицизма, оказавшие огромное влияние на различное понимание святости и спасения в Православии, Католичестве и ПротестантствеКнига составлена из отдельных выпусков «Религиозно-философской библиотеки», вышедшей в 39 выпусках и издаваемой Μ.
В сборник вошли восемь рассказов современных китайских писателей и восемь — российских. Тема жизни после смерти раскрывается авторами в первую очередь не как переход в мир иной или рассуждения о бессмертии, а как «развернутая метафора обыденной жизни, когда тот или иной роковой поступок или бездействие приводит к смерти — духовной ли, душевной, но частичной смерти. И чем пристальней вглядываешься в мир, который открывают разные по мировоззрению, стилистике, эстетическим пристрастиям произведения, тем больше проступает очевидность переклички, сопряжения двух таких различных культур» (Ирина Барметова)
«Хуберт Зайпель имеет лучший доступ к Путину, чем любой другой западный журналист» («Spiegel»). В этом одно из принципиально важных достоинств книги – она написана на основе многочисленных личных встреч, бесед, совместных поездок Владимира Путина и немецкого тележурналиста. Свою главную задачу Зайпель видел не в том, чтобы создать ещё один «авторский» портрет российского президента, а в том, чтобы максимально точно и полно донести до немецкого читателя подлинные взгляды Владимира Путина и мотивы его решений.
Книга посвящена истории русского неоязычества от его зарождения до современности. Анализируются его корни, связанные с нарастанием социальной и межэтнической напряженности в СССР в 1970-1980-е гг.; обсуждается реакция на это радикальных русских националистов, нашедшая выражение в научной фантастике; прослеживаются особенности неоязыческих подходов в политической и религиозной сферах; дается характеристика неоязыческой идеологии и показываются ее проявления в политике, религии и искусстве. Рассматриваются портреты лидеров неоязычества и анализируется их путь к нему.
В конце 1960-х годов, на пороге своего пятидесятилетия Давид Самойлов (1920–1990) обратился к прозе. Работа над заветной книгой продолжалась до смерти поэта. В «Памятных записках» воспоминания о детстве, отрочестве, юности, годах войны и страшном послевоенном семилетии органично соединились с размышлениями о новейшей истории, путях России и русской интеллигенции, судьбе и назначении литературы в ХХ веке. Среди героев книги «последние гении» (Николай Заболоцкий, Борис Пастернак, Анна Ахматова), старшие современники Самойлова (Мария Петровых, Илья Сельвинский, Леонид Мартынов), его ближайшие друзья-сверстники, погибшие на Великой Отечественной войне (Михаил Кульчицкий, Павел Коган) и выбравшие разные дороги во второй половине века (Борис Слуцкий, Николай Глазков, Сергей Наровчатов)