Категории русской средневековой культуры - [165]

Антихрист, обращаясь к Аввакуму, говорит: «Что ты, протопоп, на меня кричишь? Я нехотящих не могу обладать...»[844] Сказав это, пал перед Аввакумом, «поклонился на землю». Желание убить, или даже бить антихриста, пропало!

«Я плюнул на него, да и очутился [очнулся. — А.Ю.], а сам вздрогнул и поклонился Господеви».

Видение это поставило вопрос об онтологической природе зла: оно — в самих людях, в их воле... Антихрист — олицетворение этого зла, и потому он особого рода персонификация, отличная от той, какую мы встречаем, скажем, у Авраамия. Аввакум считал, что Никон лишь последний предтеча антихриста, но по тому, каким явился в мир этот предтеча, считал Аввакум, можно судить и о самом антихристе.

Весьма неоднозначное суждение высказал Аввакум на эту проблему сразу после известия о смерти Алексея Михайловича. 29 января 1676 г., «в ноши 4-го часа» недели Страшного Суда скончался русский царь. Смерть его была загадочна и символична. Некий «сын духовный» послал из Москвы в Пустозерск Аввакуму сообщение о смерти государя. В нем говорилось: «Да как преставился, тот же час из него и пошло: и ртом, и носом, и ужьми всякая смрадная скверна, не могли хлопчатой бумаги напасти, затыкая. Да тот же час и погребению предали, скоро-скоро, в воскресенье то поутру, с обеднею вместе...» То, что царь умер в день, когда Русская церковь напоминала верующим о Страшном Суде, было знаменательно для Аввакума и его сторонников. И даже логично: незадолго до болезни царя был взят Соловецкий монастырь, державший оборону больше семи лет, князь Мещерский устроил страшную резню и расправу над иноками, о чем было сообщено: «Счастием, де, твоим пособил Бог: монастырь взяли и всех под мечь подклонили человек за пять сот порубили, а десятков с шесть повесили, все иноков». Аввакум отвечал своему сыну духовному, что у антихриста — два рога, символически это две власти: «един победитель, а другой пособитель; Никита, по Алфавиту, или Никон, а другий пособитель — Алексей...» Двоерогий зверь пришел уже в мир, как некое всеобщее злое начало, он стал «казнить» веру христианскую (Бубнов Н.Ю., Демкова Н.С. Вновь найденное послание из Москвы в Пустозерск «Возвещение от сына духовнаго ко отцу духовному» и ответ Аввакума (1676 г.) // ТОДРЛ. Т. 36. С. 127-151.).

 В «Книге толкований» он, рисуя портрет Никона, дает характеристики будущего антихриста. «Исперва будет казатися людям крепок, и смирен, и милостив, и человеколюбив: слово в слово как Никон, ближней предтеча его». И добавляет такой любопытный штрих: «Плакать горазд». «Великий обманщик», Никон, при Стефане Вониватьеве «вздыхает, как-то плачет». Сам же — «овчеобразный волк». Он совершает действия, которые затем повторит и антихрист: «В окно из палаты нищим деньги бросает, едучи по пути нищим деньги мечет!» А мир ничего не замечает! Не видит! Но Никон, как предтеча, — это блуд. «А бабы молодые, — простите Бога ради, — и черницы, в палатах тех у него веременницы, тешат его, великого государя пресквернейшаго. А он их холостит, блядей. У меня жила Максимова попадья, молодая жонка, и не выходила от него: когда-сегда домы побывает воруха, всегда весела с воток да с меду; пришед песни поет: у святителя государя в ложнице была, вотку пила. А иные речи блазнено и говорить. Мочно вам знать и самим, что прилично блуду. Простите же меня за сие. И больши тоя безделицы я ведаю, да плюнуть на все. Слово в слово таков-то и антихрист будет»[845].

В Послании «отцу» Ионе, написанном уже в царствование Федора Алексеевича, Аввакум сознательно снижает образ Никона, представляя его не как предтечу антихриста, а как «шиша антихристова»[846]. «Плутишко» он — даже не плут. Аввакум фактически оспаривал мнение тех староверов, которые прежде считали его самим антихристом, — «то все плутня». Появится антихрист там, где ступала нога Спасителя, «а не от нашея Русии». Аввакум и Никон были земляками. Протопоп и этот факт использовал для снижения образа Никона: «Недалеко от моей родины родился, между Мурашкина и Лыскова, в деревне; отец у него черемисин, а мати русалка, Минка да Манька; а он, Никитка, колдун учинился, да баб блудить научился, да в Желтоводие с книгою поводился, да выше, да выше, да и к чертям попал в атаманы»[847].

С удалением от дат, считавшихся особо сакраментальными, прежние страхи проходили, прежние злодеи превращались в деревенских оборотней. Аввакум излагает в этом послании в целом каноническую историю тех событий, которые предшествуют Второму Пришествию Христа. Вольно или невольно, но Аввакум удаляется от непосредственного переживания этого События. Он вынужден сообщать то, что известно церковной традиции: но эта правильная версия воспринималась отчужденно сознанием тех русских людей, которые полагали, что главные события произойдут не где-то, а в Третьем Риме, в России. Аввакум утверждал, что антихрист родится от «жидовки», от калена Данова. Воцарится в Риме, а придет в Иерусалим, не подмосковный, а подлинный, «истневая и сокрушая человеческий род». Он погубит Илию и Еноха... Аввакум даже тяготится рассказом этим, видимо, понимая, что в нем нет того заряда «бодрости», который был раньше, и признается, что «спорят между собою, заблудя от Писания, и тому дивитися не подобает». Аввакум устал: «А как бы не спрашивали, я бы и молчал болше»