Катавасия в Анденнах - [5]
Собрав в кулак остатки мужества, мужики рванули наверх, так как начинали падать духом. Когда же они приподняли чугунную плиту, накрывавшую внешнее отверстие колодца — а по правде говоря, канализационного колодца, ибо так оно и было, — они почувствовали, что происходит нечто непонятное, как будто вокруг них двигают тяжеленную мебель. И как в воду глядели: прямо над их головами прогромыхал автобус. Уцепившийся за ось заднего моста, Адельфин исчез из поля зрения Серафимьо, который остался ждать следующего. В ту минуту, когда его кривые ноженции стиснули, взяв в зажим, задний бампер, прогремел оглушительный, как выхлоп, выстрел — и неудержимый сквозняк подбросил до небес тромб канализационной воды, привлеченной, как пить дать, накалом страстей в каком-нибудь переполненном смесью карбюраторе. Особняк де Какадур взлетел на воздух. Но автобус успел уйти.
Глава XIII
Междусобойчик грамотеев
Как только автобус на полном скаку поравнялся с обиталищем Графа, Серафимьо оседлал выпиравший из мостовой булыжник и отпустил своего битюга на волю. Ему пришлось чуть-чуть пригнуться, чтобы не угодить под колеса тележки зеленщика, следовавшей по пятам за автобусом, но затем он распрямился и как ни в чем не бывало позвонил в решетчатые ворота особняка Адельфина.
Дверь соблаговолил открыть Дюузл и сам же проводил гостя в библиотечную, где его хозяин, облаченный в светло-розовый, как нежнейшая лососина, халат с аппетитной зеленью на обшлагах и окантовкой цвета бутылки рома, раскуривал капитанскую трубочку с аглицким табаком «Рот-Флот», заправленным для блезиру рапсовым маслом.
Серафимьо сразу положил глаз на полный на три четверти графинчик с виски, два стакана и ведерко со льдом.
— Стакана воды не найдется? — попросил он и незаметно сморкнулся в рукав.
— Да сядь ты наконец, — отвечал Граф, — и будь как дома.
Серафимьо присел, поонанировал зачуток ради приличия и снова вскочил, чтобы осушить залпом протянутый Дюузлом стакан охлажденной воды.
— Рассказывай! — выпалил он, в конце концов повернувшись лицом к Адельфину.
Адельфин не проронил ни слова. Он порылся в правом кармане и протянул Серафимьо одну маленькую штучку.
— Мать твою за ногу! — аж задохнулся Серафимьо. — Так он у тебя? Наконец-то! А что это?
— Иттить твою, дурилка, — сказал Адельфин. — Это же...
Раздался выстрел, и пуля пробила навылет сорвавшееся с языка слово.
— Быстрей!.. — проорал он. — Туда! Окно... Непроглядная темень подмяла под себя всю окрестность. Свесившись из окна, они, словно в запотевшем зеркальце дальнего вида, различили какую-то тень, что метнулась к стене, перемахнула через нее и затерялась на улице...
— Это же трахтрахфей... — закончил предложение Адельфин, занимая привычное место в кресле, покуда комнату вновь заполняло трусливое электричество.
— И где он был?
— Кажется, в кармане не выходного, а обычного костюма.
— Единственно, чего я не просекаю, — раздумчиво сказал Серафимьо, — каким образом вор ухитрился стянуть его оттуда, а потом успел вернуться до нас, чтобы сунуть его обратно в карман костюма, в котором ты обычно не выходишь...
— Спроси чего полегче, — ответил Адельфин.
— Тогда, может, ты оставил его при себе, в кармане халата?
— Какая разница? — вздохнул Адельфин. — Факт остается фактом: мой трахтрахфей помыли...
— Как? Он же у тебя!
— Имей терпенье дослушать. Я сказал: трахтрахфей помыли... бы! Воровской жаргонизм в сослагательном наклонении, — подколол корешка насмешник Адельфин.
— Тогда извини. — И Серафимьо густо покраснел.
— Верни мне трахтрахфей, — потребовал Адельфин.
— Вуаля! — сказал Серафимьо и протянул ему... пустую ладонь.
— Видишь теперь, недоносок, к нему все же приделали ноги! — ледяным тоном произнес Граф, достал револьвер и выпустил в Серафимьо целую обойму. Шмалял он так скверно, что его недруг ничего не заметил. Разрядившись, Граф успокоился.
— Меня обокрали... — прошептал Серафимьо. И потерял сознание.
— Нервишки-то лечить надо, — процедил Граф, подбирая трахтрахфей с кресла, куда он выскользнул из рук Серафимьо, когда стрелял неизвестный.
Глава XIV
Подмога
— Кроме всего прочего, — добавил Адельфин чуть погодя, после того как Серафимьо для разнообразия и поправки здоровья опрокинул в себя добрый стакан вискаря, — трахтрахфей поддельный. Так что, сам понимаешь, вся эта бодяга мало кого колышет
Он позвонил, смекнув, что тот, к кому он обращается, больше его не слушает.
— Дюузл, препроводите моего друга в соседнюю комнату. Одна нога здесь, другая там.
По возвращении видок у прочухавшегося Серафимьо был аховый.
— Живорез твой Дюузл. — раздраженно буркнул он. — Кальсоны как-никак стоили семьдесят семь франков!
Он чувствовал себя униженным и раздавленным: и как же он, варвар до мозга костей, мог так опростоволоситься и уступить под натиском холодного позитивизма какого-то вшивого метрдотеля.
— Все лабуда и к делу не относится, — неожиданно сообщил Адельфин. — А вот с бандой пора кончать.
Он поймал телефонную трубку в геральдических виньетках, болтавшуюся на красношелковом, как орденская лента, шнуре, и набрал на хрипатом диске номер из не менее чем одиннадцати цифр.
![Я приду плюнуть на ваши могилы](/storage/book-covers/96/968a5dd68a1cdaa54f18e6d364161a6338c1128b.jpg)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
![Пена дней](/storage/book-covers/43/436449a277321cda4777c6006036b31b6bd94b2b.jpg)
Борис Виан (1920–1959) — французский романист, драматург, творчество которого, мало известное при жизни и иногда сложное для восприятия, стало очень популярно после 60-х годов XX столетия.В сборник избранных произведений Б. Виана включены замечательные романы: «Пена дней» — аллегорическая история любви и вписывающиеся в традиции философской сказки «Сердце дыбом» и «Осень в Пекине».
![Мертвые все одного цвета](/storage/book-covers/ea/ea442de75c1d88002bcfc831c4f329cb7b2cc6f8.jpg)
Это второй, после «Я заплюю ваши могилы», роман, вышедший в 1948 году под псевдонимом «Вернон Салливен», осужденный в 1950 и отправленный на костер вместе с первой книгой. В высшей степени характерное для Салливена произведение: роман, отвергнутой по соображениям морали, граничащей с глупостью.Секс, кровь, смерть — как в любой великой книге, заслуживающей уважения.И много остроумия — ведь книга написана Борисом Вианом.
![«Пена дней» и другие истории](/storage/book-covers/ac/aca97f72c4245a898e314c2c7b4d9a6c1c4f8bb9.jpg)
Борис Виан писал прозу и стихи, работал журналистом, писал сценарии и снимался в кино (полтора десятка фильмов, к слову сказать), пел и сочинял песни (всего их около четырех сотен). Редкий случай, когда интеллектуальная проза оказывается еще и смешной, но именно таково главное произведение Бориса Виана «Пена дней». Увлекательный, фантасмагорический, феерический роман-загадка и сегодня печатается во всем мире миллионными тиражами. Не случайно Ф. Бегбедер поставил его в первую десятку своего мирового литературного хит-парада. В настоящее издание также вошли романы «Осень в Пекине», «Сердцедёр», «Красная трава», сборник рассказов «Мурашки» и два произведения, написанные Вианом под псевдонимом Вернон Салливан: «У всех мертвых одинаковая кожа» и «Я приду плюнуть на ваши могилы».
![Осень в Пекине](/storage/book-covers/bf/bf7a8a6ea199f8a68d714d919117675082b08fca.jpg)
Исчезнувший в 39 лет Борис Виан успел побывать инженером, изобретателем, музыкантом, критиком, поэтом, романистом, драматургом, сценаристом, переводчиком, журналистом, чтецом и исполнителем собственных песен... Время отводило на все считанные секунды."Осень в Пекине" — "самый пронзительный из современных романов о любви", по определению Р. Кено. Сегодня его творчество органично входит в общий контекст XX века. Влияние оспаривается, наследие изучается, книги переиздаются и переводятся. Пустое место между Жаком Превером и Аленом Роб-Грийе заполняется.
![Расписание](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
Я впервые увидел Дмитрия Вачедина в Липках, на мастер-классе «Знамени». В последние годы из Германии приходит немало русских прозаических и поэтических текстов. Найти себя в русской прозе, живя в Германии, довольно трудно. Одно дело — воспоминания о жизни в России, приправленные немецкими бытовыми подробностями. Или — попытка писать немецкую прозу по-русски. То есть — стилизовать по-русски усредненную западную прозу… Но как, оставаясь в русском контексте, писать о сегодняшнем русском немце?Вачедин лишен ностальгии.
![Гусеница](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
Рассказ «Гусеница» — одно из самых удачных произведений Дмитрия Вачедина. Сюжет строится на том, что русский мальчик ревнует маму к немцу Свену (отсюда в сознании ребенка рождается неологизм «свиномама»). Повествование ведется от третьего лица, при этом автор удивительным образом словно перевоплощается в мир маленького Миши, подмечая мельчайшие детали — вплоть до «комнаты, из-за своей треугольности как бы стоящей на одной ноге» и двери, которая «шатаясь и проливая кровь, поддается». Герой Вачедина как бы служит объектом для исследований, которого искусственно привнесенные в жизнь обстоятельства — семейные, социальные, но чаще связанные со сквозным мотивом эмиграции — ломают: так, ребенок в финале вышеназванного рассказа навсегда утрачивает русскую речь и начинает говорить только по-немецки.Борис Кутенков.
![Большая Тюменская энциклопедия (О Тюмени и о ее тюменщиках)](/storage/book-covers/15/15b209de5f533c0aee0bd5da697341daa3bb12db.jpg)
Мирослав Маратович Немиров (род. 8 ноября 1961, Ростов-на-Дону) — русский поэт, прозаик, эссеист, деятель актуального искусства. Главное сочинение Немирова — фундаментальная «Большая Тюменская энциклопедия» («О Тюмени и о её тюменщиках»).Цель, ставимая перед собой издателем-составителем — описать словами на бумаге абсолютно все, что только ни есть в Тюмени (люди, дома, улицы, заведения, настроения умов, климатические явления, события, происшествия, и проч., и проч.) + описать абсолютно все, что имеется в остальной Вселенной — в приложении к городу Тюмени и/или с позиций человека, в ней обитающего: Австралию, Алгебру, жизнь и творчество композитора Алябьева, книгу «Алиса в стране чудес», и т. д., и т. п.[Примечания составителя файла.1. В этом файле представлена устаревшая версия 7.1 (апрель 1998), которая расположена на сайте ЛЕНИН (http://imperium.lenin.ru/LENIN/27/nemirov/intro-izda.html)
![Болеро](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
![Туфли (рассказы)](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
Полина Клюкина не пишет про любовь полов своего поколения. Она пишет про поколение своих родителей. Её короткие рассказы заставляют сопереживать и бередят душу. Наверное, от того, что в них нет стандартных сюжетных схем, а есть дыхание жизни. В 2009 году она стала финалистом Независимой литературной премии «Дебют».
![Шахразада](/storage/book-covers/af/af37a3325a3dcc703a715d7790b1dd4bbb819d50.jpg)
Нагиб Махфуз (1911 г. — 2006 г.) — выдающийся египетский писатель, основоположник современной арабской литературы, лауреат Нобелевской премии, автор трех десятков романов и двенадцати сборников рассказов. В 1988 году Нагиб Махфуз награжден Нобелевской премией «за реализм и богатство оттенков арабского рассказа, которые значимы для всего человечества».«Великий египтянин» и истинный гуманист, близкий как простым людям, так и интеллектуалам, Махфуз был не только блистательным писателем, но и удивительным человеком.
![Записки городского невротика, маленького очкастого еврея, вовремя бросившего писать](/storage/book-covers/a2/a28e01cecc434fe2c05c1359abc1da80de9ef730.jpg)
В книгу включены избранная художественно-философская проза, драматургия и жизненные наблюдения выдающегося мыслителя современности Аллена Стюарта Кенигсберга (р.1936), также известного под именем Вуди Аллен (р.1952), посвященные преимущественно вопросу: что мы все тут, собственно, делаем.Для широкого круга читателей, пассажиров и кинозрителей.
![V.](/storage/book-covers/df/dfd084153a48ddedda1a51ef695e41f242d17d1e.jpg)
В очередном томе сочинений Томаса Пинчона (р. 1937) представлен впервые переведенный на русский его первый роман "V."(1963), ставший заметным явлением американской литературы XX века и удостоенный Фолкнеровской премии за лучший дебют. Эта книга написана писателем, мастерски владеющим различными стилями и увлекательно выстраивающим сюжет. Интрига"V." строится вокруг поисков загадочной женщины, имя которой начинается на букву V. Из Америки конца 1950-х годов ее следы ведут в предшествующие десятилетия и в различные страны, а ее поиски становятся исследованием смысла истории.
![Маятник Фуко](/storage/book-covers/12/12d6f57ce05f7ab732d3e7f7ede262c8a7fc186d.jpg)
Умберто Эко (род. в 1932) — один из крупнейших писателей современной Италии. Знаменитый ученый-медиевист, специалист по массовой культуре, профессор Эко известен российскому читателю прежде всего как автор романа «Имя розы» (1980).«Маятник Фуко» — второй крупный роман писателя; изданный в 1988 году, он был переведен на многие языки и сразу же стал одним из центров притяжения мировой читательской аудитории. Блестящий пародийный анализ культурно-исторической сумятицы современного интеллигентного сознания, предупреждение об опасностях умственной неаккуратности, порождающей чудовищ, от которых лишь шаг к фашистскому «сперва — сознаю, а затем — и действую», делают книгу не только интеллектуально занимательной, но и, безусловно, актуальной.На русском языке в полном объеме «Маятник Фуко» издается впервые.