Катавасия - [64]

      Каурин, успевший освободить Вяза и Дедкина, подхватил на всякий случай чей-то меч, встал, прикрывая собой товарищей. Виктор с Рыжаком, бледные от потери крови, стояли, пошатываясь, поддерживая друг друга.

      От реки, поблескивая бронями, поднимались пятеро пеших. Трое держали наготове луки, направляясь к спасённым. Остальные двое с мечами разбрелись по лугу, временами склоняясь над трупами ямурлаков, отыскивая, нет ли среди них затаившихся живых.

      Вяз, рассмотрев подходивших, облегчённо выдохнул:

      - Слава Богам! Берегини! - и обессиленно опустился на траву.

Глава 15

      - Очнулся? - услышал над собой Марцинковский, - пей теперь. Голову-то приподними.

      Александр открыл глаза: над ним склонился кряжистый вислоусый мужик в воронёной кольчуге, настойчиво тычущий в губы баклажку с какой-то горечью. Часть жидкости пролилась, смочив губы, это было более чем достаточно, чтобы сжать рот покрепче и замотать головой. Мужик настойчиво ткнул горлышком в губы:

      - Жри давай! Не дитя. Сам знаешь, небось: горькое - лечит, сладкое - калечит. Получил по башке, так - лечись! Тебя как звать-то?

      - Лях. (Марцинковский твёрдо решил принять новое имя.)

      - Так вот, Ляше: почему кота по голове бить нельзя, знаешь?

      - Ну?

      - Гадить станет, где попало! Вот тебе и ну.

      - А я при чём?

      - При том! Чтоб в гостях по углам ненароком не наложил.

      - Понял.

      - Тогда пей. Меня Глуздом звать.

      Лях (начнём и мы называть его новым именем) присел, огляделся: он лежал на траве возле одного из возов. Какие-то мужики стаскивали трупы ямурлаков в свежевырытую яму. Неподалеку на заготовленную поленицу дров уложили тела погибших обозников, их оружие, вещи. Александр поискал взглядом товарищей: Лютик, по прежнему без сознания, разметался неподалеку, над ним склонились, что-то делая, переговариваясь между собой две девушки, непонятно откуда взявшиеся. Впрочем, обе были в бронях и при оружии. Остальные, белея свежими повязками, лежали поодаль, не двигаясь.

      - Что с ними?

      - Живы-живы, спят только, - успокоил Глузд, - берегинь благодари. Каб не они... Мы-то припоздали. Мальчонка охлюпкой в слободу пригнал, из тех что с обозом шли... Поспешали, а тут всё уж. Ни обозников, ни ямурлаков. Нелюдей-то берегини стрелами прикончили. Они и лечить взялись. Без них бы - не выжить твоим приятелям.

      - Берегини? А где они?

      - Да вон же! Две - с парнем возятся, остальные - с нашими тризну готовят.

      Мимо прошли двое дружинников, оживлённо беседуя:

      - Ох, и коней видел!

      - Где?

      - Да тут рядышком! Возле леса ходили. Один - вороной, здо-о-ровущий такой зверюга! Другой - буланый. Чуть поменьше будет, но тоже здоровый. Красавцы! Оба под сёдлами. Поймать хотел - не дались. Вороной меня ещё долбануть хотел, чудом увернулся. Я ему общим языком - не понял, чудило такое! Или просто не поверил.

      - Эт, небось, кого из тех, что с обозом шли. Теперь - бесхозные. А, может, и нелюдские кони-то! Раз уж всеобщей речи не знают!

      - Не-е-е, у ямурлаков конь мелкий, грязный, неухоженный, да и клыкастый к тому ж. Слышь, может, вместях сходим, изловим. Арканы возьмём...

      Лях, приподнялся, перебил говорившего:

      - Где кони? Ну!

      - Твои что ль? - повернул голову ближний - тощий, наголо бритый пожилой дружинник с серьгой в ухе, - А чем докажешь?

      - Да ладно тебе, Клёст! - вмешался второй - скуластый светловолосый парень - Когда слав лжу говорил!

      - А почём я знаю! - огрызнулся тощий, - У него вон и одежонка не нашенская, и руки синим изрисованы! Можа, какой нелюдь новой породы! А ты сразу - слав! Щас вот узнаем, откуль взялся такой красивый! Глузд! Ты бы с Птахом связал его пока, а я берегинь кликну, нехай проверят.

      Услышав разговор, одна из берегинь, отвлекшись от Лютика, поднялась, держа на отлёте выпачканные кровью руки:

      - Чего плести-то? Сами видели: бился он с нечистью, друзей защищая.

      Клёст не сдавался:

      - А сам кто такой? Не обман ли это? Вдруг, вас почуяв, разыграл всё, своего часу дожидаючись.

      Берегиня сдалась:

      - Ладно уж. Лечить мы тебя не лечили, на тяжёлых сил хватило б, - она вздохнула, - Очухался малость? Песни какие знаешь? Спеть сможешь?

      Марцинковский оторопело посмотрел на девушку:

      - Какие песни? Вы чего, с дерева упали? Не знаю я ваших песен! Нашли время!

      Лицо берегини изменилось, стало жёстким. Она потянула из ножен меч.

      - Вы чего! - Сана двинулся было в сторону.

      - Стоять! - в спину ему ткнулся клинок Глузда, - А я-то с ним по-людски! Ты, парень, или пой, если умеешь, или приколю на месте!

      - Да вы чего?! - заорал Марцинковский - за кого...

      - Если человек, так споёшь, - объяснила берегиня - нечисть, она песен не знает, музыки не ведает. Иль не знал?

      - Да не знаю я ваших заморочек дурацких! - взорвался Лях - Ну, ладно, затыкайте уши, петь буду. Сразу говорю: мне в детстве медведь на ухо наступил!

      Давление меча в спину несколько ослабло. Александр набрал воздуха и начал первое, что пришло в голову, наиболее подходящее, по его мнению к этому миру, оставшееся в памяти ещё со школьных лет: