Катавасия - [62]

      - Сана, ты прав. Херовый из меня коваль, и в подмастерья не гожусь. А вы видели: это и не люди вовсе, там такие рыла!

      Марцинковский соскочил, подобрал чей-то клинок, протянул:

      - Держи, Валерка! - добавил, глядя на приближавшихся неспешным шагом всадников, - Ну, что, погуляли - и будя с нас! Баста, карапузики, кончилися танцы, и зубы отрастить не успел. Прощеваться будем или как?

      - На том свете сочтёмся - угольками, - прохрипел Дедкин, размазывая по лицу кровь.

      - Мужики! Может, к обозу прорвёмся? Там вон двое ещё живы, с ними и продержимся! - крикнул Каурин.

      - А что? Давай! - Сана мотнул всклокоченной головой, без раздумья посылая коня вперёд, заорал дико, понёс бессмыслицу,

      - Уууу, гады не нашего бога, руки из задницы растут, а туда же! Дорогу! Стопчу-у-у!

      Противники двинулись навстречу, набирая разгон, летели из-под тяжёлых копыт высоко отбрасываемые ошмётки раненой земли.

      Опережая Марцинковского, откуда-то слева вывернулась Нюшка, кинулась отважно на горло ближнего всадника, и отлетела в сторону, небрежной рукой рассечённая в полёте на два беспомощных комочка, не успев даже почувствовать боли в свой последний миг. Мстя за сестру, рычащей чёрной молнией мелькнула вдоль конского бока Лерка, распарывая брюхо двойным, волчьим ударом когтей и клыков. Выстрелили тормозным парашютом красно-сизые кишки, лошадь, подломив под себя передние ноги, тяжело грохнулась, подминая всадника, не успевшего высвободить ноги из стремян. Подскакавший Марцинковский, свесившись с седла, рубанул сверху упавшего, глубоко рассекая бритый череп. Выпрямился в седле, обернувшись назад. В тот же миг сверху упала тяжёлая сыромятная петля, соскользнула с плеч, затянулась, притягивая руки к телу. Аркан натянулся, Александра резко рвануло, вытаскивая из седла. Тяжело грохнулся на землю, дыхание перехватило, его проволокло за хохочущим всадником. Затем аркан ослаб. Марцинковский, взревел, попытался вскочить на ноги, но что-то тяжёлое обрушилось сзади на голову, взорвавшись в глазах красным, затем всё пропало.

      Александр уже не видел, как окружили Дедкина с Кауриным, как, сломав безрезультатно о вражий шлем меч, сиганул Валера в седло противника, стягивая на землю, упав сверху, тыча под рёбра нож, не соображая, что держит в руке одну только рукоять, чувствуя затягивающуюся уже на шее сыромятную петлю, как упал с разрубленным плечом с коня Дедкин, как зарубили Лерку, так и не разомкнувшую челюстей, сжатых на вражьем горле, как безуспешно ловили Лешака, пожертвовав ещё одним бандитом, оставшимся лежать с расколотым черепом. Как четверо оставшихся у возов, не понеся потерь, скрутили израненных защитников обоза.

      Лешак ускакал в сторону леса. Остальных лошадей переловили и быстро, умело стреножили. Мишка ухитрился вырваться в последний момент, порвав путлища, рванул за приятелем. Ловить не старались. Связанных пленников сволокли к обозу, бросили к скрученным защитникам. Светловолосый был без сознания, хрипел разрубленным лёгким, пуская разошедшейся грудиной и меж сжатых судорожно губ кровавые пузыри. Рыжий, со скрученными за спиной руками, мотал башкой, разглядывая раненную ногу, тихо ругался. Поднял голову на товарищей по несчастью:

      - Повязали? Видел. Добре бились. Злости много, а толку мало. Поучил бы, да хозяева не дают, гостям, мол отдыхать положено... до ужина, - рыжий кивнул головой на готовящих костёр бандитов.

      Дедкин удивился:

      - Думаешь, накормят? Они даже не перевязали!

      - А чего перевязывать. Всё одно кровь выпускать придётся, - хмыкнул рыжий, остановился, удивлённо посмотрел на Дедкина, обвёл глазами Каурина и Марцинковского, обратив внимание на непривычную одежду, - Вы чего, хлопцы, с Луны гикнулись? Ямурлаков не признали? Нами и поужинают. Ну, может всё не сожрут, мало их осталось. Остатки под сёдлами завялят, на дорогу. А ты думал - живым мясом погонят? Так средь нас своим ходом идти некому. Щас вот, дохляков своих по мешкам приберут да развешают на палках, там и за нас примутся, Эт, значица, у них заместо тризны, а нами, значица, страву устроят, своих поминать будут.

      Оставшиеся в живых восьмеро бандитов, или, как их обозвал рыжий, - ямурлаков, действительно разложили тела своих приятелей по мешкам, которые прикрутили к оглоблям, выдранным из возов, и теперь старательно вкапывали свободные концы шестов в землю.

      Каурин, вертя саднящей шеей, просипел:

      - А ты, парень, случаем, по головушке сегодня не исхлопатывал?

      - Я-то не получал, а ты - не знаю, рассмотреть не дали. А ты - зверюга, я погляжу. Того бедолагу, не на тельное кромсал? Про людоедов я ведаю, вон - копошатся. Но чтоб кто навьино отродье жрякал, первый раз слышу. Ихним мясом всякий зверь брезгует.

      - Да ну тебя! - обиделся Валера.

      - Ну-ну, больше не буду, а то и меня так... - рыжий улыбнулся, - давай хоть познакомимся. Меня Вязом кличут, а по прозвищу - Рыжак. Славгородского князя старшей дружины десятник буду. Эвон, - Вяз кивнул на светловолосого, - Лютик, младшей дружины отрок. С полюдья шли, по выселкам собирали. Да народ ещё с нами ехал в город за покупками... А вы откуда такие, как звать-величать? Лопоть на вас больно чудная. И по справе - ни ратаи, ни ратники, ни купцы, ни... калики. А то к утру в вирий попадём, как вас искать буду? Чай, дрались вместе, как за то небесного винца, да пива-медку не тяпнуть.