Катарсис - [4]

Повторение.

Повторение.

Повторение.

Мы ловили кайф от каждой минуты, проведенной в своем роде клубе-анонимных актеров «Катарсис». Каждую минуту мы вели себя так, как не вели бы себя в реальной жизни. Все, что мы видим, все что мы слышим в клубе уходит с нами под землю. С каждой новой встречей мы вели себя раскрепощеннее, голоса становились громче, роли становились более дерзкими. У нас не было сценариев, не было цели. Было только два правила:

Не бояться.

Не проболтаться.

Формально мы еще должны были держать смешки и осуждающие взгляды при себе, но честно говоря никто и не собирался этого здесь делать. Все свои. Все понимают и принимают. Мне становилось лучше. Призраков становилось меньше. Спать я стал больше. Каждое воскресенье людей становилось на одного-двух человек больше. Все они должны были пройти испытание: показать настоящего себя. Сыграть девушку, которую ты хотел трахнуть, блестяще отыграть отчима, которого хотелось пристрелить. Показать свои страхи, посмотреть им в глаза. Вынуть кинжал из камня и воткнуть в могущественного льва. Если ты смог – ты принят в Катарсис. Американские горки, после которых тебе не хочется блевать, а хочется прыгать от счастья, что ты жив. Я перестал замечать Эмили. Все члены Катарсиса отключались с начала до конца вечера. Мы отдавали наши тела новым личностям, новым героям. Мы не использовали своих настоящих имен. Словно древние племена Южной-Америки, которые квадриллион лет назад отдавали свои тела Богам и танцевали на горящих камнях. У нас не было главных. Но де-факто создателями и принимающими были я и Робин. Мы сидели на грязном, потрёпанном троне и наблюдали за всеми. «Всем только нравятся поп-звёзды» – сказал Робин. «Мэрайя Кэри, Мадонна, на крайняк Спэйс Герлз. Видишь этих мужчин? Они говорят, что слушают кантри, рок-н-ролл, настоящую, «мужскую» музыку, все такие необычные. Но все мы знаем, что на самом деле, пока никого нет дома они трясут задом под поп-певичек. Вот ты танцуешь дома под поп-девиц? Даже если скажешь нет, я тебе не поверю. Все любят трясти задом под новые хиты Мадонны. Особенно мужчины с мускулами». И он был прав. Все мы любим танцевать и петь дома под песню номер один дома. Зачем мы только скрываем свой плейлист? В клубе скрывать было нечего. Мы сходили с ума. Представьте, что вы играете в девственницу Бритни Спирс или притворяетесь Мадонной. Почему нет. Вы и есть – Мадонна. Икона поп-музыки, царь горы, Иисус. Встав с дивана-трона, Робин залезал на лестницу, где стоял в своем ярко-оранжевом платье и поправлял парик. Он сам по себе был похож на девушку: красивое лицо с васильково-голубыми глазами, а платье и парик только дополняли образ. Ему и мне было разрешено выходить из роли по пять минут каждый час. Покажите себя. Настоящего себя. Повторял он. Зал повторял за ним. Покажите себя. Настоящего себя. Никто не стеснялся. Зал был полон энергии, запаха пота, духов, синтетики и пыльных платьев, которые в особенности парни любили покупать в секонд-хенде и носить каждую встречу. Сначала они были ковбоями, а девушки капитаншами. Затем они становились теми девушками, которых хотели трахнуть, а девушки становились теми кумирами, которых хотели поцеловать в пупок, они озверевали и откидывали с себя гнет патриархата. Они становились собой. С каждой встречей наши желания находили обличье в физическом мире, и мы не стеснялись их показывать. А я же сначала был тем, у кого не было такого прошлого, как у меня, а затем я стал тем, кто принял свое прошлое. Я забывался. Американские горки, после которых я чувствовал блаженство. Катарсис.

Седьмая глава.

Когда-то я чувствовал себя отчужденно. Будто я где-то здесь, а все остальные где-то там. Но сейчас все изменилось. Теперь общество где-то здесь, а я где-то там. Я возненавидел ложь в глазах каждого, потому что я видел чудо. Я центр вселенной. Я познал дзен. Я познал себя. Я познал свои желания. Я познал свои страхи. Я познал просвещение. Думаю, это можно сравнить с дайвером, который вот-вот первым коснется точки Б в Марианской впадине. Общество мне было отвратительным. Пакет сюда, пакет туда. Общество потребления. Общество давайте убьём планету. Общество паразит в банане. Общество отрицание себя. Марианская впадина – моя душа, а все остальные где-то здесь.

Днем я был прилежным учеником, который еле-еле дожидался конца урока и сваливал домой. Катарсис отныне проводится семь дней в неделю. Без выходных. Мы чувствовали себя героями, которые копаются в глубинах души новых участников.

Ты кучка дерьма, которая любит страдать и копаться в себе. Как тебя зовут? Джозеф? Так вот слушай сюда, повторяю, ты кучка дерьма. Ты любишь представлять себя рокером, когда никого нет дома. Засматриваешься на парики, когда прохаживаешься по магазинам. Не так ли? Так надень этот парик и действуй! Будь собой, – ору я ему под ухо. Будьте собой черт возьми! Робин наблюдает за мной с лестницы и покуривает сигарету. Достигните дна Марианской впадины!

А что насчет Эмили? Она никогда не находилась в центре комнаты, как она всегда делала в школе. Она наблюдала за всеми издалека. С крыльца, вне круга, со второго этажа. Она была мертвой внутри. По настоящему спокойной как удав. Но все еще курила. Почти не меняла образ. Но настоящая она воплем выходила в наружу и ей это нравилось. Не то чтобы я за ней наблюдал. Но ее реакция в превращении всегда была сильнее, чем у кого-либо. Она прирождённая актриса. Через месяц создания Катарсиса мы поняли, что играем мы в реальной жизни, а тут – проживаем мелкие кусочки воспоминаний. И на следующее утро снова впадаем в спячку, пока не проснемся вечером у порога полупустого Таунхауса.