Катарсис - [2]

Третья глава.

– Береги себя, – говорит тетушка Мэй и закрывает за собой дверь. И я разрыдался, впервые за долгое время я сдался и просто начал плакать. Не помню, сколько я прорыдал после ухода гостей. Но фотографии моей матери окружали меня везде: они дулом стояли прямо возле моего виска. Она будто призраком кружилась вокруг меня. Я ее не видел, но чувствовал. Моя мама была скрытным человеком, и я не думаю, что хорошо ее знал: она была умной, местами неуверенной в себе, но ее смелость всегда это перевешивала. Наконец, я встал с дивана, голова закружилась, а на подушке отпечаталось мое лицо.

Я скучаю.

Я потерял счет времени.

Я скучаю.

Я не самостоятелен.

Я скучаю.

Что мне делать?

Я задавал вопросы, на которые никто не отвечал. Каждый день в шесть вечера мне кто-то звонил, но в ответ я слышал только мертвую тишину. Мое лицо было похоже на лицо трупа. Бананы это ягоды. Перед сном я вспоминал последние слова своей мамы, которые эхом расползались в моей голове, последний смех, который будил меня каждое утро, прикосновение, которое шрамом опечаталось на моей руке. Ее платок, которым она скрывала свою лысину, лежал у меня на тумбочке. На шестой день или восьмой я все так же плохо спал. Иногда я слышал звуки с кухни, иногда видел ее призрак.

Я ее не знал. Но очень любил.

Я просыпался и умирал, съеживался от боли, катался по полу и воскресал по вечерам. Мама, мама, я смотрел ей вслед. Мне всего 18, и у меня нет никого, кроме самого себя и старой комнатки на Уолтер-Стрит. Я не знаю, чего боюсь, чего хочу и что буду делать. Слова Тайлера Дердена въелись в мой мозг словно крупный паразит, который напоминал о себе болями в голове: Мы – поколение, выращенное женщинами, но поможет ли другая женщина в решении наших проблем? Потеряв счет времени, я определял время суток только по шкале “От самого паршивого состояния до самого не очень паршивого”. Утром, как вы поняли, я чувствовал себя хуже всего, а вечером под влиянием антидепрессантов и витамина В я вставал на ноги. Иисуса распяли, Жанну д’Арк казнили, а героев 21 века лишают антидепрессантов.

Временами я выбирался из дома и ловил взгляды сочувствующих мне людей, отвечал им фальшивыми улыбками и парой рукопожатий. Слова имеют большую силу в наше время, ты к ним прислушиваешься больше всего, когда мир утихает. Каждое воскресенье я молился в церкви, хотя до этого я не произносил имя Бога почти 10 лет. Когда нас с мамой бросил отец, я спрашивал Бога только об одном: Чем мы, прилежная христианская семья, это заслужили? Пришлось выживать вдвоем. Вечерний экстаз перед телевизором прервал звонок в дверь, и, посмотрев в глазок, я увидел мужчин в форме. Открыв дверь, тут же услышал интересную деталь: мой ближайший родственник – это любовник моей матери, который обручился за месяц до ее смерти.

Смешно.

Смешно

Смешно.

Кто он такой? Почему я об этом не знал, но офицеры сказали, что не могут дать больше подробностей. «Джек Миллер. Клининговая Компания». Не та ли это компания, которая убирает место преступлений и отмывает полы от крови? Так я познакомился с неизвестным и интересным Джеком Миллером, который позже окажется той самой язвой во рту, которая не уйдет, пока ты не перестанешь к ней прикасаться.

Четвертая глава.

– Еще! – Кричит под ухо мой отчим.

Я стараюсь не упасть с турника вниз, пока качаю пресс. Я липкий, весь липкий. Следом после офицеров ко мне пожаловал он: в потрепанном, но в хорошем плаще мужчина средних лет. Он облокотился о стену возле моей двери и держал во рту сигарету. "Можно?" – сухо спросил он. Я отошел, дав проход внутрь. Он снял шляпу и кинул ее на диван. Прямо на то место, где отпечатались мои ягодицы. Долго сидел. Войдя в комнату и вместо того, чтобы сказать “Гарри, ты волшебник”, он сказал “Собирай вещи”. Так я и начал жить у моего ближайшего родственника. Деваться мне некуда, платить аренду и счета я уже не мог. Жили мы в уютном на вид таунхаусе с задним двориком, где могла бы расположиться идеальная нуклеарная семья.

Я вытираю пот с моей шеи и жадно пью воду. Джек подходит ко мне и двумя сильнейшими руками хватает меня за плечи, а затем козлом упирается о мою голову, будто готовится бодаться. Но нет, он спрашивает меня: “Кто мы?”, на что я отвечаю: “Мужчины”. Наши голоса становятся громче и агрессивнее, я высвобождаюсь. Таунхаус внутри был совсем не уютным, запах сигарет, холостяцкие обои, которые никто никогда не менял с момента покупки, и не менее холостяцкая кухня, где кроме грязных тарелок, специй и пустых коробок от китайской еды ничего не было. Он бросил сигарету и потушил о деревянный пол. Похоже, что ему было все равно на смерть, он не боялся пожара, потерять свои вещи, потерять свой дом. “Ты там. Я тут. Кухня. Туалет. Сойдет?", спрашивает он, на что я молча киваю. Позвольте немного рассказать о Джеке: сейчас он убирает за трупами, да, у него клининговая компания, в которой только один сотрудник – он сам. Не знаю, как это получилось, но работа видимо интересная: он умывает полы, которые были испачканы кровью, сжигает белье, в котором находился труп ещё день назад и о, самое мерзкое, иногда попадаются “жирдяи”. Трупы, после которых остается не только кровь и остальные жидкости, но еще и жир. На второй год карьеры он перестал надевать перчатки. Южно-Азиатские народы верят, что прикосновения к мертвым приближают дату смерти. Интересно сколько лет отнял у себя Джек? Ковры стирать сложнее всего, но возможно. Вам понадобится аммиак, вода (желательно минеральная, и главное, чтобы не горячая, от нее кровь сворачивается), чистящее средство. Аммиак на тряпку, кровь в воду, чистящее средство на полу-чистый ковер. А еще Джек бывший военный, или, как он просит его называть, – ветеран. Оо, вы не представляете, какие он истории рассказывал о своих приключениях на Ближнем-Востоке. В Таунхаусе кроме нашей было еще 5 квартир, но все они, кроме одной, были пустые. А в пятой жила старушка Китнисс. Та еще кошатница. Ее коты ночью устраивают бойцовский клуб и бордель прямо у нас на чердаке. Не удивлюсь, если они еще и в покер играют. Когда старушка крепко спала, мы просто били шваброй потолок в надежде прогнать пушистых. А что насчет матери: ее я почти отпустил. Уже не боюсь ее призрака. Иногда получается хорошо поспать. По утрам общаюсь с ней. Не знаю, нормально ли это, но пока что жалоб нет. Я начинаю третий круг. От свиста к свисту. Заваливаюсь на беговую дорожку.