Каталог оккультных услуг - [17]

Ферн участвовала в жизни магазинчика, мягко говоря, нерегулярно. Когда ей бывало скучно – что случалось часто, – она развлекалась тем, что заставляла покупателей приобретать дорогие чаи, обладающие, как она уверяла, целительной силой. Она брала их за руки и водила по их линиям здоровья своими зазубренными ногтями.

– Особая смесь, – мурлыкала она. – Я точно знаю, какой состав подойдет именно вам.

Потом она уходила в подсобку, наливала в одноразовый стакан спитого ромашкового чая Мэдж и торжественно вручала ничего не подозревающему покупателю. Иногда это был даже не чай, а кофе или куриный бульон, а один раз она так продала стакан диетической колы. Покупатель делал глоток на пробу, а потом поднимал на Ферн неверящий взгляд и принимался уверять, что немедленно излечился от всех хворей, будь то тендинит, грибок, разбитое сердце или одиночество. Разумеется, все верили в свое исцеление, потому что так хотела Ферн. А Ферн могла получить все, что захочет.

Все, кроме отца Нор. По непонятным Ферн причинам на Куинна Суини ее чары не действовали.

Потомок первого начальника порта был хорош собой и всеми любим за мягкость характера. Он прекрасно играл на классическом фортепиано, за что получил право бесплатно учиться в известной консерватории далеко от острова Анафема. В старших классах школы Куинн каждую субботу работал у матери в пекарне «Сладости и пряности», а по воскресеньям играл на органе в нескольких церквях архипелага. Дважды в месяц он на волонтерских началах учил музыке детей с ограниченными возможностями.

Нор всегда гадала, что он должен был подумать, когда ему внезапно начали сниться сны с Ферн Блэкберн в главной роли. С той самой Ферн Блэкберн, которая всегда спала на задней парте. Которая носила джинсы с такой низкой посадкой, что видно было кости таза, и мешковатые майки, едва прикрывавшие грудь хотя бы сбоку. В какой-то момент случилось неизбежное: он обнаружил, что идет к дверям ее дома. Представлял ли он, почему морщился при каждом хрусте щебня под своими вороватыми шагами или почему его загривок был скользким от пота? А когда она вместо приветствия накрыла его губы своими, успел ли он спросить тебя, что вообще здесь забыл?

До Ферн Куинн Суини всегда встречался с хорошими девочками. У них были связанные в хвост блестящие волосы и ровные зубы. Они выросли в приличных семьях и мечтали о розовых платьях для выпускного и длинных белых лимузинах. Рядом с такими девчонками он задыхался, раздираемый мужскими желаниями и приличным воспитанием, потому что боялся прикоснуться к ним, боялся попросить прикоснуться и боялся задавать вопросы, чтобы случайно не оскорбить их. Ни одна из этих хороших девочек ни разу не залезала на него, не спрашивала: «Чего ты хочешь?» – и не шептала: «Расскажи, как доставить тебе удовольствие», – щекоча горячим дыханием ухо.

Три дня Куинн и Ферн провели в Башне, запершись в спальне, полностью поглощенные губами, руками, пальцами и языками друг друга. В те редкие минуты, когда Ферн позволяла Куинну поспать, она гладила пальцами его красивое лицо, как будто помечая территорию.

Но три дня прошли, и Куинн Суини ушел. Как и все остальные до него. Когда они увиделись в следующий раз, единственным знаком того, что между ними что-то произошло, служил багряный румянец на щеках Куинна.

Куинн Суини уехал с острова сразу после своей речи на выпускном и за пять месяцев до рождения Нор. Отучившись, он стал самую капельку успешным композитором. У него была замечательная жена – скорее добрая, чем красивая, – и он никогда не забывал послать матери подарок ко дню рождения. И, как и все остальные отцы до него, Куинн Суини никогда не признавал, что однажды зачал ребенка с дочерью Блэкберн.

Проклятие Роны Блэкберн было непробиваемым щитом, и, как бы Ферн ни лезла вон из кожи, она никак не могла его одолеть. Много лет Куинн Суини оставался слеп к ее очарованию. Но история всегда повторяется, порой – самым смешным и страшным образом. Ужасная правда была в том, что Ферн влюбилась в Куинна и отчаянно желала вызвать в нем ответное чувство. Так женщина рода Блэкберн вновь обратилась к черной магии.

Когда Нор было девять, Ферн снова вытащила ее на крышу магазинчика Мэдж. Неестественно яркие звезды горели желтым на ее коже. Ферн смотрела на океан, окружающий их маленький островок, и звала его по имени. Она звала снова и снова, пока ее землистая кожа не засветилась на холоде лиловым.

Нор сжалась в комок, закрыла руками уши и смотрела, как мать вырезает его имя на своей коже, как некогда сделала Рона, надеясь, что кровавое жертвоприношение добавит заклинаниям силы.

Нор смотрела, как кровь ее матери медленно течет по крыше и останавливается. Ослабленная и проигравшая, Ферн сползла на землю, и дрожащая Нор облегченно выдохнула. Быть может, теперь это безумие наконец закончится. Но тут Ферн посмотрела на нее – просверлила ее взглядом, – и по ее изможденному лицу расползлась ужасная улыбка.

– Зачем я лью лишь свою кровь, – задумалась она вслух, – если могу пролить твою?

Нор закричала от боли: с тыльной стороны ее ладоней начала слоями лезть кожа. Из-под ногтей и из уголков глаз засочилась кровь. Нор принялась лихорадочно вытирать лицо, но только размазывала кровь по щекам. Кожа на ее запястьях и локтях начала рваться, как у трещащей по швам лоскутной куклы.