Каспер в Нью-Йорке - [2]

–А как вы думали, – пробормотал Лодочник.

Старик был немного раздосадован. Он давно, давно не забавлялся. Слишком давно... Может, это просто одно из проявлений старческого маразма, но ему, черт побери, нравилось разрывать на лоскутки липкий туман, из которого сотканы Неживые. Разрывать своими руками. А потом мыть руки в черной воде, наблюдая, как отчаянно извиваются расчлененные останки, стремясь вновь соединиться в целое. Но – тщетно. Руки Лодочника еще не успевают высохнуть, а лоскутки уже растворяются в воздухе. Фьюить!..

Лодочник рассеянно глянул в воду. Вместо отражения она вернула ему пустую черную поверхность. «Извините, сударь, но ваше фото оказалось засвеченным.» Хм-м... Это сколько же лет – три тысячи? десять тысяч? двадцать? – человек под дурацким именем Гарри не видел своего лица. Он забыл его напрочь. Не узнал бы, даже если бы ему показали самого себя среди толпы. Ну и фиг с ним, с лицом... Рука сама собой потянулась за пазуху и извлекла наружу хрупкий пергаментный свиток.

Удостоверение Начальника Внешней Охраны тюрьмы Аббад. Престижная должность, разрази ее гром. В квадратике с тусклыми буквами «М.Ф.» (место для фотографии, значит) – корявый доисторический рисунок по типу «палка, палка, огуречик...», изображающий долговязую фигуру с длинным шестом в руке. «Фотографа» звали Уоу, он ходил в набедренной повязке из оленьих шкур, которую менял раз в тридцать шесть лун, а огонь добывал, методично вращая пальцем в носу.

Вот с каких незапамятных времен трудится здесь Гарри Лодочник – усекли, да?

Свой участок работы он успел изучить от и до. Он держит в памяти узор песчинок каждого квадратного дюйма побережья. Пусть кто-нибудь еще из Аббадских привидений попробует прошмыгнуть у него под носом! Посмотрим, посмотрим...

Огни в металлических чашах замерли, вытянувшись по стойке «смирно». Двенадцать огненных тюльпанов. Плот чиркнул по берегу и, медленно вращаясь, выплыл на середину рва. Гарри устроился на своей площадке и замер, скрестив по-турецки ноги.

Глава 2

Негр в буро-коричневой форменной безрукавке открыл дверцу и вкатил в комнату двухколесную тележку. На фанерном боку тележки красовалась выбитая через трафарет надпись: «ЩЕЛБАНЫ»,

Негра звали Мбвана Матумба. Он не был привидением. Температура его тела равнялась 36,7 выше ноля, у него были рези в желудке, а на голове – огромная плешь. Большую часть своей непутевой жизни он провел в Гарлеме, на самом дне Нью-Йорка, курсируя в поисках пищи и случайной работы, словно донный краб-трупоед. Там и нашел его пять с половиной лет назад один пожилой джентльмен, у которого из-под длинной седой шевелюры выглядывали заостренные, как у камышового кота, уши. Это был вербовщик из Аббада. Мбване пообещали сорок восемь тысяч годового жалованья, и пулю в лоб – если он кому-нибудь сдуру проболтается о своей работе. По тем временам (Мбвана прочно сидел на мели и как раз подумывал о том, чтобы загнать кому-нибудь за доллар свои почти не ношеные носки) условия были подходящие.

С тех пор каждую ночь в 2.30 к подъезду мистера Матумбы подъезжал старенький «виллис», за рулем которого сидел молчаливый верзила-африканец. Машина следовала по одному и тому же маршруту: Этот Свет – Тот Свет, и обратно. Выдрыхшийся за долгий день Мбвана бодро загружался в салон, а через минуту джип уже выезжал из Гарлема на Тринадцатую авеню; еще через минуту они каким-то чудесным образом оказывались в восточном пригороде Нью-Йорка, и мистер Матумба доставал из кармана черную шелковую повязку для глаз. По условиям контракта дальнейший маршрут должен был оставаться для него тайной. Попытка подсмотреть наказывалась выкалыванием обоих глаз (длинные сухие пальцы шофера, кажется, были созданы специально для таких целей). Мбвана верил своим работодателям и не хитрил с ними. К тому же он не сомневался – в случае чего ему всегда удастся найти дорогу к черту в пекло. Хотя бы даже по нюху...

Спустя некоторое время начиналась немилосердная тряска – дороги на Том Свете были неважные. Повязку разрешалось снимать лишь на Постылом холме, у ворот Аббада. Мистер Матумба каждый раз в конце путешествия обнаруживал себя сидящим прямо на земле. «Виллис» со своим молчаливым водилой словно растворялись в воздухе. Оглянувшись, можно было увидеть, как Гарри Лодочник (тоже слова щипцами не вырвешь) отчаливает на своей крутящейся штуковине от берега. Впереди высились обитые специальной мирроидной медью тюремные ворота.

* * *

...Сегодня была пятница. Свежие щелбаны всегда завозили по пятницам. Старые к тому времени заканчивались или успевали вычихаться настолько, что лупили совсем не больно. В обязанности Мбваны Матумбы входило принимать свежий груз и выгружать его на склад (подпорченные щелбаны он еженедельно вывозил на свалку и закапывал, чтобы не воняли). Склад находился на девятом уровне, и чтобы попасть туда, негру приходилось катить тачку по спиральному, уходящему вверх коридору мимо всех двухсот сорока пяти камер Аббадской тюрьмы.

Привидения выглядывали из окошек и с глупым испуганным хихиканьем приветствовали Мбвану. Щелбаны приводили их в такой трепет, что они не осмеливались даже показать, насколько им страшно.