Картофельный мастер - [2]

– Держи мешок, – говорит мама.

Она все может делать сама. И подкапывать, и рыть. Но чтобы пересыпать картошку из ведра в мешок, нужны вторые руки.

Александр берется за край и видит не свои пальцы. То пальцы не Александра, а Сашки. С обкусанными ногтями и ссадинами.

“Эта ранка – от ножа, когда учился из клубней глазки вырезать”, – думает во сне Александр. – “Она на годы осталась шрамиком в виде галочки. Такие же галочки во всех моих списках, во всех блокнотах”.

– Мама, а когда будем есть вареную картошку? – спрашивает маленький Сашка.

– Ты только что ел, погоди. Докопаем вон до того куста сирени.

– Но до него еще сто лет!

Сашка супится и идет измерять шагами оставшийся участок поля.

– Шура, вернись! – кричит мама.

Но он уже там, у куста. Двести шагов, триста. Совсем немножко. Еще чуть-чуть. “Все любят картошку есть, а копать никто не любит”.

Ветер носит сухую черную землю горстками. Забрасывает в рот Сашке, земля скрипит на зубах. Где-то далеко и так близко, прямо в ухо, мама говорит ему:

– Вот вырастешь, и станешь большим человеком. Будешь делать большие славные дела. И никакого тебе рытья, мой мальчик. Никакой грязи под ногтями, расти большой, поезжай, отправляйся… Вот вырастешь и будешь делать все, как захочешь.

Александр вертится на матрасе. Ему тревожно, и трудно дышать. Ему так хочется вырасти и делать все, как он хочет…

***

– Александр Ильич. Простите, место инженера уже занято.

– Я на агронома.

Председатель комиссии Силантьев краснеет.

– Понимаю ваше негодование, вы столько сил вложили в этот проект. И мы безусловно благодарны вам за всех роботов, которые будут исследовать просторы Марса для человечества… Но ваша ирония…

– Я серьезно.

Председатель комиссии Силантьев смотрит на Александра. Потом смотрит на часы. На часах без пяти конец рабочего дня. До отправки ракеты с первыми поселенцами еще полгода, дождь кропит подоконник, разогревает мигрень в голове. А перед ним стоит и паясничает профессор университета мехатроники и прикладных технологий, лучший инженер-робототехник страны. И все потому, что его на Марс не берут. Его, Силантьева, может, тоже не берут! Из-за зрения или из-за характера. Только он не дурачится. Только он все терпит.

– Александр Ильич, давайте не будем начинать.

– Михаил Степанович. Я готов сдать экзамен. Я рос в селе и у меня большой опыт, хотя вас это вряд ли убедит. Но я готовился дополнительно. По книгам. Ботаника, физиология и биохимия растений, микробиология, почвоведение… Запишите меня на тесты.

Председатель комиссии Силантьев смотрит на Александра жалостно. “Вот до чего люди прославиться хотят, – думает он, – что дело своей жизни готовы в землю зарыть”.

– Александр Ильич, мне жаль, что нам пришлось отклонить вашу заявку на инженера, – “интересно, как мы пропустили ее, заявку-то?” – Но вы должны понимать, первая экспедиция компактная. Мы не можем отправить больше десяти человек. Ищем мульти-специалистов, делаем выбор в пользу молодежи… Егор Сенин не только дипломированный робототехник, но еще и врач! Это важно для всего экипажа и…

– Михаил Степанович. Я все понимаю. В какой день у вас экзамен на агронома?

– В воскресенье. В шесть тридцать. Утра. У нас много кандидатов, я каждый день забриваю по триста заявок, надо понимать, что комиссия тоже устает и…

– Я буду вовремя.

***

Александр проснулся с больной головой – в первый раз за год на Марсе. Это ему не понравилось. Стоило бы показаться врачу. То есть Егору. Но идти к нему на личную встречу совершенно не хотелось.

“До обеда потерплю, а там посмотрим. Может, расхожусь, и пройдет. Наверное, от утомления. Но картошка сама себя не сварит”, – подумал он и направился в кухонный отсек.

Коля уже был там. Он мыл красные клубни и нарезал их на дольки.

– Таких быков надо разделывать! Целиком не проварятся, – сказал Коля.

– Какой ты кровожадный, – ответил Александр и открыл воду, чтобы наполнить чан.

– Просто голова гудит.

– У меня тоже.

– Наверное, перетрудились. Большой урожай.

В кухню заглянул Павлик-программист:

– Коллеги, утро.

– Мы в курсе, – ответил Коля.

– Коля, не язви, пожалуйста, – нахмурился Павлик, – Мне надо с Александром Ильичом обсудить один вопрос…

Коля хохотнул.

– Слыш, Саня. То есть Александр Ильич. Отвлекись на секунду…

Но Александр куда-то исчез.

– Только что тут был. Странно. Наверное, за солью пошел в кладовой отсек. Ты попозже зайди.

Коля проводил взглядом Павлика-программиста и заглянул в кладовку.

– Ушел он, выходи.

– Точно ушел?

– Да, я его выпроводил! И чего ты так его избегаешь, не пойму. Да, он молодой, смешной, с вопросами вечно пристает. Но нормальный парень же! Просто ему неуютно тут. Романтик. Сам не знал, куда сунулся, пади. И видишь какой вежливый. Александр Ильич!

– Ага-ага. Коля, не болтай. Давай горелку сюда, а то народ скоро на завтрак подтянется, а у нас тут картоха не варена.

***

Красная вода шла пузырями и едва не выливалась через край чана. Дух шел – как будто розы варят. Странный, вкусный запах.

– Это что, борщ? – спросила Лена, – пахнет не борщом.

– Не борщ! Марсианский картофель, алый, сочный, выкопанный вот этими руками, – заболаболил Коля и начал снимать кофту, чтобы показать мускулы.