Картины эксгибициониста - [37]

— Ну, ты идешь к нам?

Подруга обладала телом, по моим незрелым меркам, как у кинозвезды — большая грудь, тонкая талия. Однозначно, о таком я не мечтал и в самых диких снах. Неуклюжий любовный треугольник развернулся на полотенцах, разбросанных на кровати, и в какой–то момент я из участника превратился в наблюдателя. Линн получала огромное удовлетворение от своей подруги (я многое почерпнул из этого урока). Чтобы я не скучал, Линн предложила удовлетворить её подругу. Во время процесса удовлетворения я пренебрег собственным, сосредоточившись на мысли — этично ли трахать хозяйку, особенно в присутствии её лучшей подруги.

Тревога увеличилась, когда в голову пришла мысль, что один мой выстрел должен удовлетворить их обеих и потребуется какой–то время для перезарядки. Несмотря на некоторое замешательство, кажется, все отлично провели время, и мне нужно ковылять в клуб на саунд–чек.

— Увидимся вечером после концерта? — пропели они.

— Обязательно! — прохрипел я.

Улыбка до ушей, мне не терпится попасть в клуб, но к моему разочарованию парни внешне никак не показали свою заинтересованность. Нам предстояло сыграть концерт. Народу набралось средненько, человек двадцать пять. На нас отреагировали скорее из вежливого интереса, поэтому я не мог дождаться окончания нашего последнего сета и вернуться к Линн и её подруге, чтобы повторить наш спектакль.

В два часа ночи я выхожу в обнимку с обеими. Поднимаясь по ступенькам к такси, я с неудовольствием обнаружил, что за нами увязался какой–то их друг. Eщё больше я забеспокоился, когда уже в квартире, пластинки гремят, пиво льётся рекой — и тут они ведут того парня в спальню, где в обед я предавался утехам.

— Давай, присоединяйся к нам — воскликнула Линн.

Меня не прельщала идея рассматривать волосатую задницу того парня возле моего гарема, и я отказался. «Нет, спасибо. Я лучше здесь посижу и попью пиво».

Уставившись в пол, мне пришлось слушать до боли знакомые звуки её оргазма. Странно, но мои глаза затуманились. Когда туман рассеялся, я сидел и смотрел на пятно на полу, осознав, что плачу. Какой же я дурак! Я решил, что влюбляюсь. Для неё это было в порядке вещей: как руку пожать. Я не мог объяснить или оправдать ни её действия, ни собственные. Я лишь знал, что это неправильно. В начале всё было прикольно, но настало время уйти. Любовные стоны нарастали, я рассчитывал, что они заглушают мои шаги, в то время, как я покидал квартиру. На цыпочках я вышел в коридор и осторожно прикрыл дверь — замок тихонько щелкнул — и вышел в ночь, чтобы добраться до отеля, лечь в постель и накрыться подушкой.

Когда я проснулся, то все ещё чувствовал себя разбитым, но заставил себя подняться. Мне нужно отстроить звучание своего американского Хаммонда. Компания, выдавшая инструмент в аренду, понятия не имела, как я обращаюсь со своим у себя дома. Баз увещевал меня «не перегибать палку» на сцене, что оказалось не лёгким делом. В клубе оказалось пианино, и после обеда я часто просиживал за ним, разбирал ноты в поисках чего–нибудь подходящего для нашей группы. Два парня и девчонка, работавшие в клубе уборщиками, как–то подслушали мои упражнения.

— Бах! — воскликнули они. — Здорово, это же Третий Бранденбургский концерт.

Вторжение меня слегка напрягло, но я позволил им взглянуть на ноты.

— Окей, Гэвин, ты отвечаешь за контрабасы и виолончели, я закрываю альты, скрипки и так далее, а ты, Сандра, играешь верхние партии.

Во взгляде Сандры чувствовалось, что ей уже хватает верхов. Шесть рук лихо пустились извлекать звуки, а три головы играли с листа всю оркестровку. Звуки, что они издавали, напоминали механическое пианино. Вероятно, этот инструмент никогда не подвергался такой интенсивной атаке. Тем не менее, общее впечатление было восхитительным. Опа, они споткнулись на третьей странице… небольшое совещание, как расположить руки… и снова взяли старт. Наконец, они поняли, что отняли слишком много времени, и вернулись к своим прямым обязанностям, а я остался наедине со своими мыслями, стоит ли вообще прикасаться к этому произведению.

Аудитория в клубе росла каждый вечер. Ли не терял бдительности и решил, что Нико из группы Velvet Underground присутствовала каждый вечер и смотрела на меня. Настало время для меня и Блинки и посетить наших богов. Мы забрались в жёлтое такси и отправились в центр. Это Village Vanguard? Не важно. Что было важно, так это возможность увидеть наших героев — Уинтона Келли, Хэнка Мобли, Кларка Терри и Джимми Кобба. Я вырос на этих звуках, слушая их в доме Джеда, а теперь я вижу их авторов собственными глазами. Когда они закончили играть, раздалось несколько вежливых хлопков. Казалось, что большая часть клиентуры зашла просто, чтобы пропустить стаканчик. Как будто перед ними выступал средненький бэнд их гостиничного холла. Я был расстроен. Большое Яблоко оказалось слишком крупным для первого раза; я попытался выплюнуть косточки. В музыкальном плане молва о нашем вторжении в США дошла до родных берегов, и то была добрая молва. 10 февраля 1968 года Melody Maker написала: «Nice замечательно выступают на клубной сцене Нью–Йорка, их “Rondo” вызвала бурю эмоций».