Картина ожидания - [5]

Но людям этого показалось мало. Они перестали просить - они начали требовать все больше свободного места, чтобы украшать все новые и новые пустоши грудами камней, морями вонючей жидкости и собственными отходами.

Цветы любили людей. Однако нельзя до бесконечности испытывать любовь.

И все же растения не озлобились - они затаились. Перестали приветствовать людей и отвечать им, даже сделали вид, что забыли их язык. Они много знали о планете и ее тайнах, но перестали поверять эти тайны человеку. При всем своем терпеливом могуществе они начинали провидеть разрушительную опасность, исходящую от человека, который, вечное дитя, очаровывается поддельным больше, чем истинным, и дело рук своих тщится сравнить с изделием Природы, заранее готовый присудить победу себе.

Летела, летела в небе, исчерченном созвездиями, планета, словно удивительный живой корабль. Путь ее был прекрасным и бесконечным. Но экипаж в безумной самоуверенности начал постепенно разрушать свой корабль, систему его жизнеобеспечения, рассчитанную на длинный, длительный полет. Планета заболела. А потом началось ее медленное умирание. Однако она была еще жива и, выполняя извечную программу, продолжала оберегать своих обитателей - своих разрушителей. А они не сомневались, что по-прежнему властны над собой и кораблем. Однако странно, странно! Медленное убийство планеты стало их медленным самоубийством. Сначала погибла жалость; потом занедужила память о прошлом; угасла благодарность родной планете, столь долго и верно несшей их во Вселенной; захворало преклонение перед вечной Красотой; тяжко бредила ответственность перед грядущим; уродливо нарывала созидательная сила… Иные здоровые голоса были слишком слабы, бессильны перед общей тупой, надвигающейся, прогрессирующей болезнью. «Мы летим! Мы долетим!»- еще мечтали в своем самодовольстве люди, но куда? Как? Накормит ли их метеоритный рой, напоит ли лед абсолютного холода, согреют косматые солнца, утешит чернота межзвездных провалов? У Вселенной времени сколько угодно, а у человека?

По умирающей планете, населенной умирающими растениями, бродили умирающие люди, уверенные, что идут твердой поступью к счастью. Но только призрак памяти о прежней красоте и гармонии витал над останками растений. Их становилось все меньше и меньше. И наконец последний цветок, умирая на обломках корабля, уничтоженного своим же экипажем, взял погибающую планету под защиту. Он разметал семена свои в небе, потому что уже не было для них места - взойти. Пыль семян смешалась с межзвездной пылью. И в иные ночи она достигала дальних миров, оставляя на них всходы странной, фантастической жизни. Каждое из семян - такое малое - унесло в себе родную планету - такую огромную - прежней: цветущей и живой. В каждом из тех семян - память о счастье дружбы людей и растений, горечь смертельной обиды - и вечное стремление простить эту обиду, возродившись в мирах иных, вновь оживив в себе свою планету - цветов и людей.

Цветица закончила свой рассказ. Закатный розовый туман, висевший за окном, сменился ночной тьмой. И засветила свои недолговечные огни маленькая Вселенная города.

- Ты думаешь, Майя поняла, кто ты?

- Да, я верю.

- Уж слишком все это… непривычно нашему разуму.

- Природа бесконечно изобретательна. Где объять ее разуму человека. Иной раз вера нужнее понимания.

- Хорошо, тогда поясни мне…

- Тебе?! Тебе, которая создала все это!

- Да, да, мне, которая… И сама великая природа не все понимает в созданиях своих. А я всего лишь… Ну, не о том речь. Неизвестно, есть ли на других планетах люди, но цветы есть. Они это заслужили. Но почему же ты носишь людей, тех, кто сгубил твою планету, в себе, как мать носит дитя во чреве своем? Почему не даешь им погибнуть? Разве мало тебе хранить поля, реки, леса и небеса далекой родины? Зачем тебе люди?

- Никто так, как человек, не умеет радоваться красоте цветка.

***

Прошло некоторое время, и вот однажды в автобусе, повернувшись передать монетки в кассу, Майя увидела рядом колдунью.

- Ой, здравствуйте, дорогая колдунья! - вскричала она, - Я все хотела зайти к вам.

- Что-то беспокоит? - профессиональным голосом спросила колдунья.

- Нет, разве что невысказанная благодарность беспокоит меня. Я так счастлива благодаря Цветице… Целый мир теперь мое дитя!

Колдунья будто и не удивилась, только дрогнул в улыбке уголок рта.

- Да, я понимаю. Счастье… Давно не слышала я этого слова о настоящем. Вое больше произносят с глаголами «были» или «будем». Ну что же, я рада за тебя. Лови свои счастливые мгновения. Ты увидала ленту золотую в нечесаной косе сероволосых будней. Смотри же на нее и глаз не отводи.

Майя радостно и непонимающе рассмеялась.

- Ну вот и моя остановка. Но я не прощаюсь с тобой надолго, - сказала колдунья. - Имей в виду, завтра у меня прием с восьми утра до двух. - И, спорхнув на асфальт, она понеслась к избушке на курьих ножках с табличкой «Поликлиника Центрального района».

«Зачем мне на прием? Странно…»

Однако вечером она уже знала, зачем ей завтра на прием к врачу.

***

Возвратившись с работы, Майя зашла в свой подъезд и сразу почувствовала запах… Наверное, где-то жарили лук на растительном масле. Жирные брызги этого запаха усеяли все вокруг и даже пропитали солнечные лучи, бьющие в окно. И все отвращение, которое Майя когда-либо ощущала к жизни, тяжелым мячом подпрыгнуло к горлу. Она перестала видеть, слышать, она еще успела отпереть двери, но обморока уже не помнила.