Картезианский развратник - [40]

— Так-так, брат Сатюрнен! — произнес он, подняв глаза к небу и скрестив руки на груди. — Никак не ожидал от вас подобного! Вы, краса и гордость нашего монастыря, знамя теологии…

— Какого черта! — внезапно прервал я его иронический монолог. — Вы застукали меня за онанизмом? Ну так давайте, кричите об этом на весь монастырь! Не сомневаюсь, вы только того и ждете! — и продолжив свое занятие, я добавил: — веселитесь, делайте, что хотите, жду вас после десятого спуска.

— Ну что вы, брат Сатюрнен, — все так же хладнокровно заметил он, — то, что я вам сказал, сказано для вашего же блага. К чему вам заниматься онанизмом, словно какому-нибудь мошеннику? У нас довольно послушников — вот занятие для достойных людей.

— К каковым вы, несомненно, относите себя, — ответил я. — Послушайте-ка, отец Андре, меня утомили ваши разглагольствования, а ваши советы раздражают меня так же, как и ваши похвалы. Говорите, что хотели, и убирайтесь отсюда, иначе я…

Пылкость моих слов преобразила его серьезный вид. Он расхохотался и взял меня за руку:

— Надо же, брат мой, а я и не думал, что ты такой живчик, — сказал он. — Жаль, что тебе так долго приходилось забавляться в одиночку. То, что я вижу перед собой, достойно лучшей участи. Но пора бы тебе прекратить свой пост, я могу угостить тебя кое-чем повкуснее.

Эти слова меня обезоружили. Слова отца Андре звучали искренне, и я в волнении протянул ему руку.

— Хоть и не вижу смысла вам не доверять, — сказал я, — я согласен на ваше предложение.

— По рукам, — повторил он. — Сегодня в полночь я приду к вам в комнату. А пока застегните штаны и не стреляйте из вашей пушки по воробьям. Она вам пригодится сегодня ночью. Большего пока сказать не могу, поэтому оставляю вас. Только уходите не сразу после меня, не стоит, чтобы нас видели вместе. Наша встреча может породить ненужные слухи. До скорого.

Отец Андре ушел, а я погрузился в размышления. Неужели конец онанизму? Озадаченный странным обещанием, я думал о нем, ничего не понимая. Чем же он собирался угощать меня? Если он имел в виду кого-то из послушников, клянусь честью, он может оставить его себе, эта дичь не для меня.

Пусть я самый последний дурак, но ничего приятного в этом не вижу.

Скажи, дорогой читатель, неужели ты умнее, нежели был тогда я? Да, скажешь ты! И вовсе это не плохой кусок. Предубеждения — это дикость, и от них следует избавляться. Обычно происходит так: мальчика предлагают в качестве угощения тому, кто не считает его аппетитным, тот случайно пробует и находит блюдо изысканным.

Есть ли что-нибудь очаровательнее красивого мальчика с белоснежной кожей, округлыми плечами, водопадом волос, упругими, круглыми ягодицами, анусом совершенной овальной формы, узким, упругим, чистым и гладким? Это вам не дырищи в ползада, в которую чуть ли не проваливаешься, как в выгребную яму. Такого добра и задаром не надо!

О, я уже вижу желчных критиков, которые ехидно обвиняют меня в непостоянстве — мол вчера я воспевал пизду, а сегодня пою хвалу жопе. Так знай же, дурак, что я все испытал на собственном опыте, ибо наслаждение можно получить многими способами. Я же неприхотлив, и если есть рядом со мной женщина, я с удовольствием ее выебу. Но если передо мной прекрасный мальчик, неужели я пну его в прелестную попку? Нет, я лучше вставлю в нее свой хуй. Вспомните-ка школы знаменитых греческих мудрецов, да что там, загляните в современные школы, воспитавшие всех знаменитых умов нашего времени — там вас научат жизни. Но бьет полночь и скоро за мной придет мой монах. Вот я уже слышу стук в дверь. Ну что ж, продолжим.

— Я к вашим услугам, святой отец. Но, куда, черт побери, вы меня ведете?

— В церковь!

— Вы смеетесь надо мной?

— Что может быть лучше молитвы?

— Благодарю покорно! Ночью вы надо мной не властны, всему свое время, я отправляюсь спать.

— Нет уж, пойдемте-ка со мной! Вы разве не видите, что я поднимаюсь на хоры! Поднимайтесь, мы пришли.

Знаете, что я обнаружил на тех хорах? Стол, обильно уставленный мясными кушаньями и сладостной для взора пирамидой бутылок! А также трех монахов, трех послушников и девицу восемнадцати лет, показавшуюся мне ангельски прекрасной. Я покорился своему проводнику. Предводителем этого веселого собрания являлся отец Казимир.

— Добро пожаловать, отец Сатюрнен, — весело обратился он ко мне. — Отец Андре поручился мне за вас. Несколько слов о том, как мы здесь живем: ебемся, едим, веселимся и пьем — таковы наши занятия. Чувствуете ли вы расположение к подобному образу жизни?

— О, боже, да! — воскликнул я, — вы увидите, ваше преподобие, что я не бесполезен для общества. И если не требуется ничего иного, кроме того, о чем вы только что сказали, предамся этому столь же ревностно, не отставая от остальных, — я повернулся ко всей честной компании, — не преуменьшая при этом заслуг вашего преподобия.

— Что ж, тогда вы наш человек, — сказал отец Казимир. — Присаживайтесь здесь, между этой очаровательной крошкой и мной. Итак, откупорим бутылки в честь нового святого отца! Ваше здоровье!

И мы начали пить. А пока мы опустошаем наши бутылки, чтобы читателю было чем заняться, почитайте-ка вот что: