Эпиграф
Закон Ответственности:
— Всякий раз, когда в моей жизни что-то происходит неправильно, причина кроется во мне.
(с) Мироздание.
* * *
Пятой реинкарнацией явились близняшки. Две девочки, которые родились с разницей в полчаса. Старшая Ленка — с зелёными глазами, младшая Танька — с синими глазами. Вот и вся внешняя разница между ними. По мере взросления они всё более походили друг на дружку. Внешне. А характеры… Ленка была чуточку серьёзней, чем Танька; а, может, Танька была чуть легкомысленней Ленки.
— Не нужны оне мне! — заявила мамаша, едва придя в себя после родов. — Бумагу я подмахну!
После выписки из роддома — мамочка отправилась далее квасить алкоголь, пока не померла через тройку лет. Сердцу надоело биться в дрянном теле. А близняшки уехали в детский дом на юго-западе Москвы, (Ломоносовский район) где и выросли. И позже и обосновались как взрослые. Детдом, как и каждый детский дом, — многое показал и рассказал без рюшей. Невостребованные иллюзии сохли от тоски. Ленка с Танькой часто крали в магазинах, — и не только то, что плохо лежит, но и то, что лежало хорошо. Умудрялись. Как-то всё им сходило.
В возрасте шестнадцати лет Ленка вышла замуж за взрослого (относительно её самой) бандита, которого убили на Её совершеннолетие. Причём, обе сестрёнки обхаживали Никитку Лихварёва, по кличке Лихварь. Чувак с удовольствием по обеим потоптался аки конь, но в официальный замуж — в итоге — позвал старшую из близнях, Ленку.
— Я уверен, что меня рано или поздно грохнут, — сказал Никита будущей суженой. — Кремлевская блять, на которую я работаю, — не оставит в живых, я слишком дохера знаю. — Он усмехнулся грустно, без всякого наигрыша. — Однако капитал я нажил приличный и никто его не отберёт. Если будет кому завещать.
— А моя сестра? — спросила Ленка. — Почему я?
— Мыслю, ты грамотней распорядишься наследством, — почесал Никитка в раздумье лысеющую макушку. — Ну… не в обиду Таньке. Не задавай таких вопросов, короче.
— Ты на мне женишься, чтобы было кому завещать? — догадалась Ленка.
Лихварь одной рукой притянул девку к себе, наклонился и вдохнул запах её юных волос. И промолчал.
* * *
За пару лет до данного разговора — случилось следующее. Детский дом праздновал некий псевдопраздник.
— Минин и Пожарский! — веско сказала воспитатель. — Они освободили Русь от подлого ига! Готовим номера.
Итак, 4 ноября, близняшки прилежно рассказали свой стишок, а затем посмотрели чужое творческое лицемерие. После, согласно традиции, случилась дискотека, где Ленку и Таньку похватал за едва отросшие сиськи местный недозрел Вася, числящийся в их же группе. В ответ был обложен отборным матом двойняшек:
— Блять! Нахуй! Чмо! Козёл! — для девочек в 14 лет — это нормальный разговорный язык. Тем паче, в детском доме. И особо в сторону халявщика Васи.
Васёк отряхнул потные от возжеделения ладошки и равнодушно ретировался, в сторону других девочек. Безуспешно, — ведь в подростковом возрасте все девчонки понимают ценность своей пизды. Узкой, сладкой, не рожавшей, часто не знавшей полового члена. А то, что ценно — то дорого. Данные выкладки прекрасно понимал и директор детдома, Иван Янович.
А Вася… чуть отмотаем время… станет дальнобоем и проживёт законные 45 лет. И умрёт от пищевого отравления, полученного в чебуречной на трассе.
Еда — это целый весомый пласт не только смерти, но и жизни!
— Кушать подано! — во всю ширь кривозубого рта улыбнулся Иван Янович, включая свет в зале для дискотек (он же спортзал в будничные дни). Это означало, что пора на праздничный ужин, где обычно присутствовали папики, отсматривая мальчиков и девочек на предмет интим-связи. Иногда тайно, сквозь спец. дырочки в стене; а иногда явно, в статусе «официальных» благотворителей.
Сегодня таким папиком явился Никитка Лихварев, который пришёл сюда впервые. Он небрежно сидел за прилично убранным столом и снисходительно слушал льстивые речи директора:
— Никита Анатольевич — наш новый спонсор! — докладывал Янович воспитанникам и воспитанницам. — Он обещал купить одежду, оборудовать класс с компьютерами, а сегодня привёз 2 мобильника последней модели, которые получат… — директор сделал тактичную паузу. — Самые достойные!
Директор умолчал о том, что один из сотовых уже заранее положил себе в карман. Как позже выяснилось — мечта оказалась напрасной.
Вообще, детдом — это особое государство, достаточно закрытое, куда чужие не ходят и куда оных не пускают. Торговля юными телами поставлена на потоки, ибо безнаказанно трахать малолеток можно только отсюда. В Рээфии, разумеется.
— Жаловаться тебе некому! — обычно так внушал директор воспитанникам и воспитанницам. — И заступаться за тебя никто не будет!.. За интим получишь денюшку, а ещё… быть может… клиент на тебя «западёт» и в люди выведет… или крупными подарками одарит… А твоя дырка, ей ведь всё равно, чей хуй в неё впрыгнет… — и угрожающе журил напоследок. — Если откажешься — тебя возьмут силой! Бабки за тебя получены и доли розданы по инстанциям.
