Карта Саммона са Роха - [65]

— Им пора спать, — подтвердила его и детей опасения Сона. — Не я здесь старшая, ты же знаешь. Жрицы Форы строго придерживаются правил, приучают воспитанников к порядку, и это, я считаю, правильно.

Дорд промычал что-то в духе того, что он совсем не устал и спать не хочет, но, видя непреклонность феасы и поняв тщетность своих попыток, со всхлипами обнял на прощание Вейзо. Чмокнув его почему-то в плечо, он понурил голову и медленно и неохотно поплёлся к двери, попутно увлекая за собой молчаливую малышку Тари.

— Тяжело тебе? — когда они остались одни, спросила Сона.

Он встряхнул головой, поморщился, пытаясь изобразить безразличие, но тут же поймал себя на мысли, что и сам не понимает, зачем так делает.

— Брось! Ты же не такой, каким хочешь казаться. Я-то знаю…

— Такой.

— Нет.

Спорить смысла не было, и Вейзо, понимая, что другого случая может не представиться, перешел к делу:

— У меня есть к тебе просьба, Сона.

— Я слушаю.

— Мне нужно найти кого-то кто сможет расшифровать надписи на карте Саммона са Роха. Я должен…

— Не здесь, — поспешно остановила его феаса. — Подождёшь меня на улице? Я мигом.

— Да, не спеши. Сколько надо — буду ждать.

— Четверть часа, не больше.

Ктырь кивнул. Сегодня он всё больше кивал: нужных слов у него не было — почему-то он не находил их, как ни старался, а обычные — те, к которым привык, — были… как бы это… совсем не к месту.

Надо было срочно развеяться.

* * *

— Градд желает развлечься? — спросила его хозяйка лупанария, элегантная зарокийка в красном, расшитом золотом одеянии.

Вейзо остановился у подножия лестницы и разглядывал полуобнажённых девиц, развалившихся на подушках в алькове.

Кивнул.

— Это всё? — пресно спросил он, скидывая кафтан. Было жарко.

Вместо ответа зарокийка грациозно хлопнула ладонью о ладонь — и из-за бархатных портьер начали выходить полуобнажённые девушки, преимущественно светловолосые зарокийки и пёстрые нуйарки, но были среди них и феасы, и даже одна девушка-онталар. Красивая. Вейзо не любил соплеменниц — отсекая, таким образом, любую вероятность появления потомства; а питал он страсть к экстравагантным нуйаркам и пылким ретрийкам. Безошибочно оценив обстановку, Вейзо кивнул на приглянувшуюся девушку.

Зарокийка перехватила его взгляд.

— Хороший выбор, градд! Монола ретрийка. Она столь же нежна, как и прекрасна, и искушена во всех искусствах любви, но…

Вейзо нетерпеливо взмахнул рукой — он сделал свой выбор.

Хозяйка повела бровью и хотела закончить, но тяжесть золота, опустившегося в её ладонь, мягко попросила её промолчать.

Девушка покорно кивнула. Сквозь прозрачный шёлк Вейзо видел её стройную фигурку и маленькие грудки с вздёрнутыми сосками. Она взяла его за руку и повела за собой вверх по лестнице.

— Напомни: как тебя зовут? — спросил он, стоя перед огромной кроватью с балдахином.

Она закрыла ладонью рот и покачала головой, это означало, что она немая.

— Меня зовут Вейзо, — сказал он, совсем не смутившись. «Хозяйка, видимо, хотела предупредить меня именно об этом недостатке».

Девушка взяла со столика деревянную дощечку, на которой было написано её имя — Монола. Держа её перед собой на уровне груди, она подошла к нему.

— Красивое имя, — сказал он и прикрутил лампу.

Монола отложила дощечку. Осыпались на пол прозрачные шелка её одеяний.

Прекрасные, цвета сандалового дерева глаза юной ретрийки разглядывали его сквозь мрак. Она коснулась пальцем шрама, обезобразившего его лицо. Ктырь вздрогнул, но не отстранился — в её поступке не было вызова, в нём были нежность и всепрощение.

«Точь в точь как в глазах Камии».

Он взял её руку и поцеловал кончики пальцев.

«Какой изумительный цвет кожи, — Вейзо испытал возбуждение, — и эти длинные пальчики…» Не будь на их кончиках маленьких белёсых ноготков (объведённых и украшенных цветными узорами в ретрийском стиле), впору было предположить, что он обманулся и девица его соплеменница.

Монола перевела взгляд на дубовую купель, край которой виднелся из-за экрана с цветными стёклами. Мысль была Вейзо понятна, и он поддался, — шагнул следом за девушкой к купели.

Он провёл с Монолой всю ночь. Утром он ушёл. Но вечером вернулся снова, хоть это и нарушало все его планы.

Она ждала…

Глава 19. Сароллат

— Ты сможешь это сделать, Бун?

— Не знаю, но я столько раз переступал через себя, делая то, что минуту назад считал немыслимым: прощал врагов, убивал друзей. Мир, в котором я жил разрушен. То, что вчера казалась незыблемым, пало, свершилось, то, что никогда не должно было свершиться, а что, как думалось, неминуемо, уже никогда не сбудется. Правда стала ложью, а ложь правдой.

Вакуз Фалерро. Сказ о похождениях Минхнара Крысоуха и Буна Грайворона

Тлафирские пустоши

Они двигались на запад. За спиной осталась каменная змея старо-Матиоронского тракта и серые склоны Гребня Надиады со снеговыми шапками и рыжими плешками растительности на склонах отрогов; впереди плескалось в тумане необъятное море тлафирских пустошей. Туда они и направлялись.

Мрачное место. То там, то здесь из тумана, подобно призракам, возникали из стоячих болотных вод островерхие камни; кривились нагие почерневшие стволы давно высохших деревьев; мерцали в сумраке болотные огоньки. И ни облачка — огромный Сарос, безупречно чистый, невообразимо большой, довлел над всем этим своим великолепием. Медленно крался к нему Оллат, ещё немного и коснётся светила, заботливо укроет его собой.