Карта Саммона са Роха - [64]

* * *

— Долго ж тебя не было, думала — сгинул, ан нет — жив здоров. Зачем пришел, скучно стало?

— Просто пришел… пришел и всё.

— Зайдёшь, или через окошко поглядишь да снова в бега? Опыт у тебя богатый.

— Не сбегу.

— А что так? — озлилась феаса.

— Устал я бегать, Сона, устал…

Она пристальна поглядела на Вейзо явно прикидывая, стоит ли доверять его словам или нет.

— Если сбежишь, отыщу, клянусь, и собственными руками задушу…

Вейзо кивнул.

— Ну заходи коли так, — смилостивилась, наконец, феаса и кивнула в сторону окна. — Они скучают по тебе.

— Да?

— Идём, — Сона взяла его за руку и повела в дом — сперва по узкому коридору, по лестнице, через длинную тёмную комнату, в которой отчего-то пахло сыромятью.

Дверь неожиданно отворилась, и в квадрате света появился мальчишка, который при виде них застыл как вкопанный. Ослеплённый неожиданным светом, Вейзо не видел лица мальчика, всё его внимание сосредоточилось на сморщенной под глазом коже и изуродованной оспой щеке, однако по вырвавшемуся у того вскрику понял, что это был Дорд.

— Это я, — сказал он сдавленным голосом и медленно шагнул к мальчику. — Я, Дорд… — Из единственного глаза онта хлынули слёзы: «Он уже такой большой».

Дорд бросился к нему и обнял, прижался к его небритой щеке. Заскулил, как волчонок.

— Дядя Вейзо!

В поисках дружка выглянули двое мальчишек. Сона цыкнула на них и увела, оставив дверь приоткрытой, чтобы не погружать в темноту рыдающих в унисон онтов.

Он прижал его к себе и гладил по волосам, всё ещё не находя слов. Впрочем, нужны ли они были? Вряд ли.

— Где твой глаз, дядя Вейзо? — всхлипнул Дорд, проведя длинными оливковыми пальчиками по ребристой от шрамов щеке къяльсо.

Ктырь судорожно сглотнул. Он давно не испытывал такого облегчения и опустошения разом. Он не знал, как вести себя, не понимал, что надо говорить.

— Я это… Как-то так получилось… У меня есть кое-что для тебя, Дорд. — сказал он, кое-как совладав с переполнявшими его эмоциями. Запустив руку за отворот камзола, он достал деревянную шкатулку, которую держал под мышкой, и положил в подставленную ладонь. — Дрожащим пальцем надавил на рисованную рожицу в центре крышки. Внутри что-то щёлкнуло дважды, заиграла торжественная мелодия. Но вопреки ожиданиям крышка не открылась, как это обычно бывает, а разошлась от центра к краям, разомкнув шкатулку на дюжину равных частей, сместившихся в стороны и чудесным образом сложившихся в точную копию двукаменного, белого с чёрным, замка Алумеона — точь-в-точь как нарисовано в древних книгах: с садами Олавата, фонтанами, стихийными башнями, с озером и водопадами Интлайи.

Дорд уставился на подарок в немом восхищении.

Скрипнула дверь. Оба онта — большой и маленький — как по команде, подняли головы. В клине света возникла Сона; приобняв за плечи, она вела перед собой маленькую девочку с роскошными чёрными волосами и огромными грустными глазами.

«Камия! — Ктырь окаменел. — Это же её глаза, Хорбут Сокрушитель!»

— Тари, это твой дядя Вейзо, — сказала феаса и немного подтолкнула девочку в его сторону. — Иди, милая, обними его.

Дорд немного отстранился, будто приглашая сестричку, дав тем самым понять, что и она может подойти не боясь и, так же, как это делает он, обнять это здоровенное одноглазое чудище, сплошь покрытое шрамами и тиу, называемое их дядей. Но Тари не сдвинулась с места — стояла недвижимо, бесстрастно рассматривая их застывшую идиллию. Она накручивала на пальчик пышные, чёрные, как тарратское небо, локоны.

— Она молчит с того дня, как умерла Кам, — нарушила тишину Сона. — Она у нас, несмотря на возраст, очень серьёзная и рассудительная сиита. — Сона присела перед Тари и взяла её за плечи. Повторила: — Это твой родной дядя Вейзо. Ты его, скорее всего, не помнишь: он уехал по делам, когда ты была ещё совсем крохой.

Ктырь был сам не свой — слова Соны, предназначавшиеся и не ему вовсе, звучали как приговор: «он уехал» звучало как «он вас бросил», «по делам» превращалось в «грабить и убивать».

Тари слушала и смотрела на него глазами своей матери.

«Прости меня, — взмолился Вейзо. — Прости, Кам! Ты всегда прощала меня, всегда. Простят ли меня Тари… и Дорд? А эта шкатулка… Зачем я принёс её? Вознамерился купить их? Как это всегда проделывал с Кам? Нет! Я никогда не покупал любовь Кам, не потому что не хотел, просто в этом не было нужды, даже думать о таком было глупо».

Он приблизился и хотел коснуться волос Тари. Она уклонилась, и Вейзо испуганно отдёрнул руку.

«Так тебе и надо, — подумал он. — Больше поблажек не жди, не будет тебе прощенья! Всё кончилось, отлетело твоё спокойствие в Верхние земли вместе с духом сестрички Камии».

— Потерпите немного, — успокоила Сона, — вам надо друг к другу привыкнуть. Теперь дядя Вейзо будет приходить часто. — Феаса сдвинула брови, перевела взгляд на Вейзо. — Я правильно говорю?

Ктырь кивнул.

— Как скажешь, Сона, как скажешь…

— Кхе-кхе, — деликатно прокашлялась сухенькая старушка-онталар — жрица Форы, если судить по одеждам. Она окинула Вейзо колючим взглядом. Сделала Соне кажущийся бессмысленным знак рукой — коснулась ладонью сперва лба, а затем пальцами дотронулась до правой брови и уха, дождалась утвердительного кивка феасы и безмолвно канула в темноту коридора, оставляя в память о себе лишь размеренные поскрипы своей изрядно поношенной обувки.