Карта Саммона са Роха - [63]

Ему несказанно повезло с обоими проходами. Магическая защита Саммона са Роха, обозначавшаяся на карте тремя кружками, пересечёнными волнистой линией, не сработала в обоих случаях. Поначалу Вейзо подумал, что она всего лишь пропустила его наружу (что было логично), ан нет — онталар мог свободно пересечь «черту» и в обратную сторону. Не найдя объяснения сему радостному обстоятельству, Вейзо решил особо не умствовать и принять этот дар бога Тамбуо как должное.

«Может же и мне хоть когда-нибудь повезти», — подумал он тогда, пытливо заглядывая в скважину «Клыка и Когтя» восьмидискового замка-засова, которым уже обычные люди отделили его от внешнего мира. Вскрыть «Коготь» оказалось делом плёвым: прославленное творение кибийских феа не продержалось и двух минут.

Обнаружив, что усадьба Эорима ра'Крата внутри охраняется весьма слабо, он дважды наведывался «в гости» и стал счастливым обладателем второго комплекта землекопного инструмента очень хорошего качества, нескольких пылившихся в кладовке одеял и двух пуховых подушек. Ещё разжился множеством хозяйственных предметов, тащить которые ему вряд ли пришло в голову, будь даже путь из города втрое короче нынешнего.

«Надо знать меру и брать только то, что действительно необходимо, — убеждал себя Вейзо. — Не наглеть, при этом и не оставлять следов. В общем, делать всё, как всегда это делаю». Что, впрочем, было его обычной работой, и ничего сверх того, разве что «знать меру и не наглеть», выбивалось из общей канвы, но того требовали обстоятельства — перед ним несла свои золотые воды река Алу'Вера, и рисковать несметными богатствами, попавшись на банальной краже, он не собирался…

Вейзо постоял в проходе, окидывая своё нынешнее жилище взглядом и соображая, не забыл ли он чего-то важного, и, решив, что всё у него в порядке, начал, не торопясь, подниматься по лестнице.

Яркий свет масляной лампы выдавил темноту — стало хорошо видно далеко вперёд. Длинным и тонким зигзагом туннель уходил в сторону города, постепенно погружаясь в сгущающийся мрак. Стены и округлый свод были выложены из нетёсаных каменных глыб, стыки которых заполняли свисающие бахромой корни.

«Обследую туннель, — размышлял он, — и если не удастся опуститься по нему на ярус ниже пойду в город — надо искать того кто сможет расшифровать эти Хорбутовы каракули. Да и отдых, на свежем воздухе мне не помешает…». — Он изрядно подустал тут с непривычки. Хотелось наверх. Подышать свежим воздухом, глотнуть чистой водички или чего покрепче… да, именно — чего покрепче хотелось и пожрать. Однако это не главное, были у него дела поважнее отдыха и свежего воздуха… и даже поважнее надписей на карте…

* * *

Когда Вейзо добрался до нужного ему места, уже стемнело. Над Тарратом завис Оллат на ущербе, недовольно ворочались в смоляной жиже неба яглые тучи. Ветер носил по улицам солёный запах моря. Где-то на грани неразличимости слышались крики беспокойных чаек.

Кривой закоулок в Костяшках, невысокий домишко, зажатый между каким-то складом и покосившимся сарайчиком с просевшей крышей. Дверь в полуподвальное помещение, едва различимая в свете куцего Оллата.

Онт остановился в сомнении.

Решившись, перешагнул через оградку палисадника и подкрался к полукруглому окошку. Присел на корточки и заглянул внутрь. С две дюжины детишек, визжавших от смеха, скакавших по лавкам, копошившихся на соломенных тюфяках и потертой циновке перед разведённым в очаге огнём. Несколько малышей — две девочки лет десяти и три мальчика того же возраста, может, чуть старше — сгрудились у невысокого столика, у самого окна, прямо под ним и колдовали над трёхцветной доской зут-торон. Так близко было это, что показалось: открой окно, протяни руку — и сможешь сам коснуться фигурок или потрепать девчушку за косички. В висках застучало; несмотря на ночную прохладу, на лбу выступил пот.

Скрипнула дверь.

— Вот это да! Пришёл-таки!

Сона, лучшая подруга его сестры Камии, смотрела на него, сложив на груди руки и склонив голову набок.

Вейзо сглотнул.

— Ага, пришёл.

…О том, что его сестра Камия умерла год назад, Вейзо узнал именно от Соны, сразу по возвращении в Таррат. Тогда он не решился навестить племянников, приняв на свой счёт вину за случившееся с сестрой и её детьми. А как же ещё, кто, как не он оставил их три года тому назад одних на растерзание набиравшей силу, а как выяснилось позже, самой свирепой за историю Таррата эпидемии трабской чумы? Правда, тогда он этого ещё не знал. Никто не знал. Кому из тварей суждено проникнуть в суть божьего промысла, кто сможет предугадать и избежать или отвратить уготованное? Но тем не менее сестры не стало. Болезнь с жадностью трехвостой крысы поглотила её и двух старших дочек, обойдя, правда, сторонкой ещё двоих — четырёхлетнего её сынишку Дорда и самую младшенькую из дочерей — полуторагодовалую Тари. День, когда Вейзо узнал о смерти сестры и её дочерей, стал для него судным. Во всём мире у него остались только эти малыши — Дорд и Тари, — и вот тогда-то, осознав это, Вейзо, не боявшийся ни человека, ни сэрдо, ни зверя, струсил. Не найдя сил вернуться и показаться на глаза осиротевшим племянникам, бродил он по городу, не понимая, куда теперь идти и что делать, толком ещё не осознавая, что сироты они, лишь покуда его нет с ними. Не найдя лучшего выхода, он передал им через Сону все свои сбережения, всё до последнего риили, моля Первых лишь об одном: отсрочить встречу, дав ему немного времени, дабы собраться с духом. Сестра и её дети были единственными, кого он любил, их маленький домик был ему пристанищем, в которое он непременно возвращался, куда бы ни закинула его перед этим судьба. Только милосердной сестрице Камии он поверял все свои тайны, рассказывал о своих прегрешениях, делился сокровенным и каялся! Каялся! Каялся! Всегда и во всём! Каждый раз, когда возвращался… И делал это искренне. Она была его судьёй, жрицей, Веровым камнем, богом. Всеми богами разом. Только её взгляд, полный любви и всепрощения, был ему бир-анамом. А теперь её не стало. Прошло три недели — и вот Вейзо решился прийти сюда.