Карт-Офелия (заметки картофелевода-практика). Настольный деревообрабатывающий универсальный станок...("Сделай сам" №1∙2001) - [49]

— Эй ты, земляник-коренник! Говори: куда наша земля девалась?.

А земляник-коренник в уголочке стоял, чтобы, значит, боярам драться не мешать.

Подошел он к Царю, для порядку спину почесал, поклонился низехонько.

— Башкирам, — говорит, — батюшка-Царь, всю землю роздали! Вот что!

— Как башкирам, каким башкирам!!.

Но тут князь Шугай живо подскочил,

Царю в ножки ударился.

— Врет он! Врет беспутный! Не верь ему, батюшка-Царь. Никто твоей земли не раздавал… Сама она вся раздалась. Горой ее вспучило, болотами размучило — и вся расползлась… Прямо к башкирам. А башкиры народ жаднущий. Все сожрет, слопает, и всего ему мало!

— Ишь ты, ловкий какой! — говорит земляник. — Каки-таки чудеса расписывать? А-яй!.. Лов-ко-й!!

Помолчал, подумал Царь-Блин.

— Ладно! — говорит. — Мы поглядим, куда наша земля девалась. К каким таким башкирам пошла?.. Эй! Позвать сюда нашего перваго банщика-истопника.

И только успел вымолвить, как сейчас скороходы, скоролеты, для скорости к ножкам крылышки подвязаны… Бегут, летят — тащат банщика-истопника.

Весь красный, раскрасный явился банщик-истопник, бух Царю в ноги.

— Вот, — говорит Царь, — земли у нас нет и масла нет, а без масла нельзя жить… Погляди-ко кругом: из кого масло топить?!

Поглядел кругом истопник, а очи у него, как у ястреба, так и сверкают.

А бояре ни живы ни мертвы стоят, трясутся — как смерть бледны, и у всех от страха масло выступило. У того весь кафтан замаслился; у другого из-за пазухи течет.

— Да из всех можно! — говорит истопник. — Потопить, так и потечет,

— Ну, так возьми ты их всех и топи на здоровье!.. Эй! Стражники-охранники, — кричит, — бери всех масляников, тащи к истопнику. На масло топить, башкирские земли вытапливать!..

Батюшки-светы! Какой гвалт поднялся. Все на коленках ползают, кричат, вопят, убиваются.

— Царь-Осударь, — говорят, — батюшка грозный, не прикажи топить! Сейчас тебе всю землю отдадим.

И принялись все бояре распоясываться, раскошеливаться. Руки со страху трясутся. Расстегнулись, распахнулись: у кого из пазухи клин выпал, у другого поле, у третьего усадьба, у четвертого полоса, у пятого лугов пятьсот десятин, у шестого лесу гибель… Вот так башкиры!.. Насыпали земли — страсть!

— Ай да батюшка, Царь-Осударь! — говорит земляник. — Исполать тебе! Дошлый ты! Дай Бог те добра здоровья!

И начал всю землю подбирать, в луга обращать.

— Ай да, батюшка-Осударь! — кричит Лысый Мартын. — Теперь есть где коровушек пущать. Есть где им пастись, гулять.

Масленик тоже что-то хотел сказать, но не успел. Кухарка Марфушка выскочила вперед, давай плясать и припевать:

Ах! Масляна, Масляна!

Вышло все напраслина.

Вся земля теперь нашлась,

Маслом, медом полилась.

Ай блины, блины, блины!

Нам на радость вы даны!

Слава батюшке-Царю!

Ему свет и привет,

Чтобы жить ему сто лет!

И все князья, бояре затянули Царю-Блину славу и такой шум подняли, что даже матушка-Царица проснулась.

— Гли-кось! — говорит. — Как задремала, инда вся в блины ушла! И вся как есть в масле. На-кось! Хоть выжми!!.

А у батюшки-Царя от радости все лицо маслом покрылось.

— Эй вы, — кричит, — слуги мои верные! Вот вам царский сказ-наказ. Катите, тащите сюда бочки меду крепкого, пива мартовского, батюшку ерофеюшку горького и матушку сивушку развеселую.

И только что успел сказать — прибежали кравчие, виночерпии, катят-тащат бочки, красоули.

Принялись слуги верные пить. Пили, пили, пили. Все перепились. Попьют, попьют — спать завалятся. Поспят, поспят — пить начнут. И сами уж не могут разобрать, на что и куда валятся? Где небо, где земля?

И все переплелись, перепутались. Князь Шугай, обнявшись, с башкиром спит. Масленик с Лысым Мартыном. Сам Царь-Блин обхватил земляника, а Царица-Масленица у кухарки Марфушки головой на коленях лежит.

И такой это храп, и соп, и стон во всех палатах стоит, что даже царские чертоги от храпа трясутся: батюшки, кричат, сокрушимся!

И не только в царских чертогах, но по всей земле храп и свист идут; так что вся земля стоном стонет.

И вдруг «Бум!» по всей земле разнеслось.

Все бояре, князья, стольники, воеводы, у которых уши не совсем мохом заросли, вскочили, глядят друг на дружку.

— Батюшки! Что такое, али головы полопались? Никак пушка выпалила.

И опять: бум!..

Инда батюшка Царь-Блин с земляником проснулись, глядят, протирают глаза, таращат на всех.

— Бум! Бум! Бум!..

И Царица-Масленица с Марфушкой проснулись, загалдели, заговорили все.

— Что за чудо такое? Пушки у нас давно не чищены стоят, все, чай, насквозь совсем проржавели. А пушкари, чай, давно на валу пьяны лежат!.. А тут!.. На-кось! Палят!..

— С крепости ребята палят, — говорит масляник. — Айдате побежим в крепость?

Вскочили, побегли. Ноги на бегу заплетаются, из угла в угол словно волной сшибает. Не успели на царское крыльцо выскочить, зазвучала, загремела труба по всему царству. И выезжают на широкий царский двор витязи и воины, бравые, удалые. А промеж их царский глашатай, весь в белом, в серебре, словно месяц блестит. Белы знамена над ним веют-развеваются. На одном знамени золотом вышито стоит: «Труд», а на другом стоит: «Правда».

Проиграли, прогремели трубы кованы. Развернул глашатай длинную-предлинную грамоту вестовую. Читает: