Карнавальная месса - [35]

— Ой! — сказал я.

Чудище неторопливо выбралось из мойки на табурет, зажав в тонких пальчиках правой руки чистую салатницу. Левой ногой, такой же длиннопалой, оно сжимало тряпку.

— Извините великодушно, что пробудил вас, но поверьте, никакого терпения не стало! Посуду толком не моете, полов не метете и вообще без хозяйского глаза… А уж что вы не ужин сегодня ели — совершеннейшая мерзость!

— Вашу же печеную репу со шкварками из моих личных запасов.

— Горелую, вонючую брюкву в позавчерашнем жиру, что, осмелюсь доложить, пагубно сказывается на любом здоровье. Не умеете — не беритесь, нечего переводить продукты, — ворчливо заметил он и поскакал по полу до шкафа, диковинно пружиня ножками, согнутыми коленкой назад.

— Простите, а ты кто такой будешь? — пробормотал я чуток бессвязно, вспомнив, что я еще трушу.

— Домоправитель здешний, — он смущенно прикрыл веками свои жуткие бездонные гляделки и сразу стал похож на плюшевую игрушку. — Ночной призрак, а если по-научному, то лемуры мы будем, Лориен из семейства Лори, биологический вид «Лори тонкий».

— Ба! — восхитился я, — Так это ваш дневник мне подбросили по пневмопочте?

— Этого не знаю, однако заглавная страница моих записей и в самом деле исчезла. Не печальтесь — я ее легко восстановил. Всего лишь проба пера… Я был в уверенности, что кто-то, не буду говорить кто использовал его для неких интимных надобностей… впрочем, это не предмет для обсуждений, — ответил он велеречиво и с достоинством. — Однако же какое отношение имеет мой скромный труд к вашему пришествию сюда?

— Примерно такое же, как бузина на моем приусадебном участке к городскому брату моего папочки, — ответил я слегка бессвязно. — Я сам не понимаю, как его занесло ко мне, а меня — сюда. Но ваш манускрипт могу вернуть даже не совсем помятым, если нашарю в автомобиле.

— Автомобиле? А, понимаю. Это верховое животное, которое испортило берег привратного (я услышал — превратного) водоема.

— Извини, мы не нарочно — нас попросту насильно втянуло, а потом насильно вытолкнуло на сушу. И оно не животное, а механизм… в общем, не более живое, чем посудина у тебя в руках.

— Что же, такая форма медленной жизни тоже приемлема.

Он отворил дверцу свободной ножкой и поставил посуду вглубь шкафа — не совсем по тематике, к варенью.

— Так куда вы держали путь?

— Трудно объяснить: его тут нет, похоже, ни этого пути, ни того человека, за кем я отправился.

— Человека?

— Ну да, такого, как я, но помоложе.

— А, Старшего. Старшие ушли, а другие из их числа придут через год, а то и позже. Они ходят от селения к селению, чтобы земля от них не уставала.

— Наверное, мой Старший — другой, он землю собой не тяготит. В общем, я почему-то сбился с дороги и оказался посреди озера, в воде.

— У Старших бывают такие пути, — произнес он напыщенно, — в которых они не дают нам отчета. Когда Старший говорит, ты его слушаешь, зовет — ты находишь, но неизвестно как. А прямое наше дело — блюсти дом и очаг.

— Ваше? А вы сами кто?

— Младшие.

— Животные?

— Ну конечно. Все мы животные, потому что живем: земля, камни, деревья, крылатые светильники, вон как ваш, над головой. Зачем спрашиваете о пустяках?

Я понял. Животным он называл просто все живое, живущее. Но Дюранда…

— Хорошо, отставим. Похоже, мой Старший меня не звал или я не так расслышал, вот я и потерялся. Не прогоните?

— Как можно! Принимать гостей — тоже наша здешняя работа. Простите, а как ваше самоназвание?

— Джошуа, можно Джо или Джош. Ты — Лориен, а об остальных я, кажется, тоже догадался. Муська — мышь?

— Крыса. Черная в легкую пежину. Мыши поменьше будут и посмирней.

— Идем дальше по аналогии. Ужастик — уж. Змея.

— Конечно.

— Пульхерия?

— Кошка. Такая пуховая и нос кнопкой.

— Макаки и есть макаки.

— Именно, — кивнул он, — что с них взять! Снежные. Народ хотя и простого ума, но закаленный и трудолюбивый. Каждый в четыре руки вкалывает, простите за вульгаризм. Иначе с такими экземплярами, как Муська и Вальтер, долго не протянешь.

— Да, я помню, вы жаловались. Вальтер кто — собака?

— Ну, в общем да. Увидите.

— Слушай, друг, а почему вы все попрятались?

— Детишка велела, чтобы вас не смущать. Вы днем явились, когда мы ходим по лесу, и заняли наше помещение.

— Ох, извини, как нехорошо вышло-то. Дома ведь все одинаковые, а я…

Лориен замахал лапками.

— Что вы. Это нам честь и радость — вы не знаток наших обычаев, значит, вдвойне гость. Вот мы и решили устроить себе приключение. В деревьях сейчас тепло и ласково. Муська с Ужастиком остались — ведь вы их и не видите, малы они больно.

— Тогда… тогда скажи всем, что я прошу их вернуться.

— Великолепно! Я ужа пошлю, он прыткий, — Лориен повернулся на полу, как волчок, и заскакал к выходу. У порога обернулся:

— Утром встаньте пораньше, будем делать большую уборку.

Как ни удивительно, однако я заснул, и прекрепко. Время от времени я все же выныривал из этого состояния и слышал, как Лориен деликатно шебаршится в соседних комнатах, сокрушенно бормоча себе под нос. Он был из ночных жителей, это и позже сказывалось на его поведении.

На восходе солнца меня разбудили свежие кухонные ароматы. Лори, похоже, не ложился совсем, но был бодр и энергичен. Мы вдвоем позавтракали, помыли и расставили по местам посуду, протерли гладкие полы влажной шваброй и воском, а ковры — жесткой щеткой. Перебрали сундуки. Мне он выделил один полупустой, предварительно уплотнив его содержимым все прочие. Остальные твари не спешили выйти из подполья, только Муська и вернувшийся Ужастик время от времени беззвучно шмыгали под ноги, наводя на меня оторопь.