Карло Росси - [2]

Так среди раздолья и приволья, созданного каторжным трудом крепостных рабов, жили полной жизнью дворяне-феодалы разных видов.

Кое-где на Руси раскинулись города. Обычно это были прежние крепости, опоясанные стенами, рвом и валом, реже — оживленные остановки на перекрестках торговых путей.

Границы отодвигались, города теряли военное значение и постепенно превращались в административные пункты. Они становились центрами, куда с’езжались дворяне. Если приходилось помещику обосноваться в городе, он и здесь строил, как у себя в деревне, усадьбу с дворами и службами, разводил сад, окружал себя дворовыми, веселился и развлекался на вечерах и балах, дома или в дворянских собраниях.

Дома-усадьбы строили в городах и богатые торговцы, стараясь подражать знатным господам.

На окраинах городов лепились лачужки мелких торговцев и ремесленников, очень напоминавшие крестьянские избы.

Старая столица России — Москва — слыла большой деревней. Узенькие, извилистые, «кривоколенные» переулки, тупики, стоявшие вразброд барские усадьбы и домишки городской бедноты создавали пестрый лабиринт; в нем с трудом разбирались даже коренные москвичи.

Русские самодержцы были первыми дворянами своей империи, самыми богатыми и самыми сильными. При посредстве и за счет крестьянского труда они строили усадьбы-дворцы с бесчисленными службами и обширными парками, устраивали театры, библиотеки, музеи — для собственных забав и увеселения своих придворных.

Петр I в начале XVIII века основал новую столицу на самой окраине государства, на земле, только-что отвоеванной у шведов; он назвал ее — Санкт-Питер-Бурх, т. е. город святого Петра, — именем своего «ангела-хранителя».

Монархи Западной Европы, показывая всему миру свое богатство и власть, создавали в XVII и XVIII веках изумительные дворцы, роскошные парки в резиденциях летних и зимних, широко застраивали столицы. В Версале (Франция), Аранхуэсе (Испания), Шенбрунне (Австрия), Потсдаме (Пруссия) были собраны лучшие мастера той эпохи — зодчие, скульпторы, художники, декораторы. Они получали в свое распоряжение громадные материальные средства, работали в полную меру своих художественных дарований, создавали чудесные произведения искусства. Величие и грандиозность мастерски сочетались в их творениях с причудливостью наружных и внутренних украшений. Там именно создавался художественный стиль, иногда надолго переживавший эпоху.

Русские монархи не хотели отставать от западных соседей. Они призывали иноземных мастеров, использовали работу отечественных талантов-самородков. Не жалея богатств, они развивали большое строительство в новой столице и новых резиденциях — неподалеку от Санкт-Питер-Бурха.

Петр I любил море, любил Голландию — тогда наиболее развитую морскую страну. Он мечтал воссоздать уголок Голландии на окраине своего огромного государства, в новой своей столице.

Было много общего между Санкт-Питер-Бурхом и голландским городским пейзажем. Плоские поля, бледнозеленое небо, яркокрасные черепицы крыш, мутные каналы, отражающие парусные лодки, бочки, брезенты, оранжевые заморские тыквы, наваленные на барки, пестрые флаги…

Торговый центр столицы — Васильевский остров, разбитый прямыми линиями на правильные кварталы, с его хлебными амбарами, пакгаузами и остробашенными церквами, напоминал Петру Роттердам или Амстердам.

В то время в Западной Европе, особенно во Франции, увлекались идеей регулярного, как тогда называли, строительства, по строгим указаниям линейки и циркуля. Версаль — резиденция французских королей — служил для всей остальной Европы идеалом и образцом регулярного строительства.

Петр I во время своего второго заграничного путешествия (1716–1717) побывал в Версале. Регулярное строительство увлекло и его. Он решил применить его в своем любимом Санкт-Питер-Бурхе. В 1717 году архитектор Гербель составил первый план застройки новой столицы.

Регулярная система застройки города требовала прежде всего четкого оформления улиц: все дома должны быть вытянуты в одну линию, образующую улицу; высота строений должна в точности соответствовать ширине улицы.

Комиссии, которая планировала город, пришлось упорно бороться с частными строителями. Они «хо ромы или жилые комнаты стали строить, вдаваясь во двор, а подлое строение строить стали на лицо, по обычаю старинному». Старая система застройки, напоминавшая о замкнутом натуральном хозяйстве, лишала дома связи между собой, а всю улицу — единства.

Старинный помещик-феодал ни у кого не спрашивал указаний, как ему строить свою усадьбу, он и слушать не хотел о регулировании постройки домов в городе; ему было все равно — что город, что усадьба. Он упорно отстаивал свою привычку к деревенскому приволью да раздолью, — иначе говоря, к полному беспорядку в планировке и строительстве.

Петру пришлось внедрять городские приемы, что он и делал со свойственной ему энергией и жестокостью.

Барские усадьбы в черте новой столицы и при Петре, оставались еще усадьбами, мужицкие дворишки — теми же дворишками, но старый московский лабиринт исчезал. Усадьбы и домишки вытягивались словно по натянутой струне вдоль «першпектив» (улиц) и «платцов» (площадей).