Карл Либкнехт - [51]

Так высмеивает Либкнехт официальную версию.

На деле в демонстрации участвовало, по меньшей мере, 10 тысяч человек.

Либкнехт знал, — и в этом он не ошибался, — что первомайская 1916 г. демонстрация против войны на Потсдамской площади получает первостепенное историческое значение. Вот почему он прежде всего старался о том, чтобы было установлено действительное число ее участников и зафиксирована вся вообще конкретная обстановка демонстрации. В «Письмах Спартака», в бернской газете интернационалистского направления («Berner Tagwacht») и в заявлении Карла Либкнехта в суд комендатуры фактическая сторона демонстрации была описана со всей подробностью. Всем своим дальнейшим поведением Либкнехт позаботился о том, чтобы с достаточной полнотой было установлено и ее великое политическое значение.

Да и слишком много живых свидетелей собственными глазами наблюдали события на Потсдамской площади первого мая 1916 г. Ведь и самое место демонстрации было выбрано не случайно. Либкнехт и его друзья выбрали Потсдамскую площадь как крупнейшую артерию города, как место, находящееся поблизости к зданиям рейхстага и ландтага. Народу кругом было много. Через несколько часов после самих событий десятки тысяч людей из уст в уста передавали о случившемся — одни с симпатией, другие с проклятиями. Попытки правительства изобразить демонстрацию как малозначущий эпизод вызвали недоумение даже у многих противников Либкнехта. Во всяком случае, то, чего не доделал Либкнехт на площади, он доделал в тюрьме. Знамя, поднятое на демонстрации, не было свернуто и в каменном мешке, куда упрятали великого знаменосца.

— Главный враг находится в собственной стране. И этот враг — «своя» буржуазия, «свой» империализм. — Эту «формулу» Либкнехт употребил в листке 1915 г.

Эту превосходную формулу Либкнехт скоро перечеканил в прямой призыв:

— Поверните свое оружие против своих классовых врагов внутри страны! — Эти слова ему удалось незадолго до его ареста прокричать из зала рейхстага рабочим и солдатам всех стран через головы империалистов. В первую минуту рейхстаг онемел от «негодования», когда раздались эти слова Либкнехта. А затем депутаты зарычали, как собаки. Особенно «выходили из себя» вожди социал-демократии.

Но тут уж поистине подтвердилось, что «слово не воробей»… Простые, но и великие слова были сказаны с такой трибуны, откуда хорошо слышно.

«Именно теперь получает еще большее значение, чем в начале войны, тот лозунг, с которым обратилась к народам наша партия осенью 1914 года: превращение империалистской войны в гражданскую войну за социализм. Карл Либкнехт, осужденный на каторгу, присоединился к этому лозунгу, когда сказал с трибуны рейхстага: обратите оружие против своих классовых врагов внутри страны». Так писал В. И. Ленин в статье «Поворот в мировой политике».

— Главный враг — в собственной стране!

— Поверните штыки против собственных угнетателей!

С этими лозунгами переступил Либкнехт порог каторжной тюрьмы.

* * *

Карла Либкнехта, в буквальном смысле слова, физической силой оторвали от рабочей массы. Раньше, чем посадить его в тюрьму, пришлось насильно вырвать его из братских рядов берлинских рабочих, вышедших вместе с ним на Потсдамскую площадь.

Но вот Либкнехт посажен. Рейхстаг лишил его депутатской неприкосновенности. Ближайших друзей его арестовали. Теперь Либкнехт сидит за семью замками в подследственной тюрьме. Там с ним обходятся хуже, чем с преступником, совершившим самое тяжкое уголовное преступление. Днем и ночью камера его охраняется специальным нарядом из надзирателей и шпионов. Рядом с тюрьмой постоянно дежурят (Спрятанные в укромном месте конные и пешие отряды полиции.

Казалось бы, что может сделать при таких условиях один человек, попавший в лапы вооруженных до зубов врагов, засаженный в каменный мешок и изолированный от всего мира? Карл Либкнехт доказал, что — очень многое! Из обвиняемого он на следующий же день обратился в обвинителя, да еще какого страстного грозного обвинителя! Не только во время «суда», — о нем речь будет особо — но, — и во время следствия он забросал империалистов и социал-шовинистов таким количеством обвинительного материала, едкой критики, злых реплик, ядовитых эпиграмм, метких насмешек и издевательств, что следователям оставалось только беситься от злобы.

Несмотря на всю строгость режима, Либкнехту удается установить сношения с волей, обеспечить себе доставку газет и других нужных материалов. Каждый день отправляет он судебным следователям новые заявления, представляющие собою целые статьи и обвинительные речи. С первой же минуты после того, как щелкнул за ним замок его тюремной клетки, он ставит себе задачу не оправдываться, не стараться облегчить свою вину, а продолжать наступать на врага, призывать все громы на его голову, обрушивать на него новые разоблачительные материалы, бить империалистов и их слуг по голове, не давая им ни отдыха ни срока. Каждый номер газеты, каждая военная сводка, каждое сообщение из рабочих кварталов, каждое заседание рейхстага, каждая новая книжка, каждая новая речь Вильгельма и его министров, его слуг, его «социал-демократов», — все это является материалом для почти ежедневных «заявлений» Либкнехта следственным властям. Карл Либкнехт точно издает в своей клетке ежедневную газету пролетарских интернационалистов. И какими-то неисповедимыми путями эти либкнехтовские документы через глухие стены тюрьмы, через все многочисленные решотки пробивают себе дорогу на волю к рабочим, к братьям по классу, рождая там горячий энтузиазм, великую гордость за своего передового бойца.