Карл Либкнехт - [50]
Конфликт с Америкой, а вместе с тем и вопрос дальнейшего расширения, обострения и продления войны вступил в критический фазис. Правительство собирается и этот существенный для немецкого народа вопрос решить в темном кабинете тайной дипломатии, в то время как на шее народных масс затянута веревка осадного положения. Империалистические спекулянты, наживающиеся на войне, снова пускают в ход свое влияние, готовясь навязать народным массам новые жертвы, новые страдания.
Германское правительство, апеллирующее к американскому народу, надо заставить выслушать также мнение германского народа, который требует мирного разрешения конфликта, немедленного прекращения злополучной подводной войны против торговых судов, немедленного открытия мирных переговоров на основе отказа от аннексий.
Хотя большинство рейхстага и представляет собой только охранный корпус милитаризма и ширму для военной диктатуры; хотя оно, оставляя далеко за собой даже русскую Думу, ввело для самого себя неслыханное осадное положение с целью подавления всякого серьезного оппозиционного выступления внутри рейхстага, я считаю своей обязанностью требовать:
— чтобы правительство в экстренно созванном пленарном заседании рейхстага представило общественному мнению весь материал относительно конфликта и изложило свои соображения и намерения, — что даст возможность требовать окончательного и немедленного снятия осадного положения, дабы германский народ мог при решении конфликта положить на чашу весов свое веское слово.
С почтением
Карл Либкнехт».
Раньше чем отправиться на Потсдамскую площадь, Либкнехт позаботился, чтобы это письмо пошло в нелегальную типографию и отпечатано было листком для рабочих.
Как только за героическим вождем спартаковцев закрылись ворота тюрьмы, германский рейхстаг (о котором «Письма Спартака» прекрасно сказали, что он превратился в «свору собак» после того, как из него выбыл единственный человек, защищавший принципиальную политику интернационалистического социализма) поставил на повестку вопрос о лишении Карла Либкнехта депутатского иммунитета. 11 мая 1916 г. вопрос этот обсуждался в этом, с позволения сказать, органе народного представительства. Не стоит передавать здесь всех прении. Но отрезок из речи с.-д. вождя Ландсберга — будущего «революционного» министра в 1918–1919 гг. — мы все же должны здесь привести.
«— Милостивые государи, говорил Ландсберг, обращаясь к рейхстагу, — в лице Либкнехта вы имеете дело с человеком, который утверждает, что апелляцией к массам юн хотел принудить наше правительство пойти на мир, хотя он прекрасно знает, что наше правительство перед целым светом уже не раз заявляло о своей готовности к миру… Милостивые государи, как относимся мы к этой войне — это вы знаете. Для нас это — война за родину, за очаг… Таково настроение всего народа. Это настроение нельзя поколебать листком бумаги (т. е. прокламацией Либкнехта)… Как смешно все это предприятие! Что сказать о человеке, вообразившем, что посредством демонстрации на Потсдамской площади, посредством нелегального листка он может делать высокую политику и оказать какое-то влияние на судьбы мира! Мы окажем лучшую услугу нашему государству, если отнесемся с трезвым спокойствием к той болезненной нервозности, которая сквозит из всей затеи Либкнехта, из каждой строки его прокламации» (Стеногр. отчет герм, рейхстага, 1916 г., стр. 1027–1028)7
Сколько ни твердили о «трезвом спокойствии» эти предатели, именно ими все больше овладевала «болезненная нервозность». Они не могли не почувствовать, какой удар нанес им всем на Потсдамской площади Карл Либкнехт 1 мая 1916 г.
Обстановка сложилась так, что 1 мая 1916 г. героический «солдат» Карл Либкнехт был виден с Потсдамской площади рабочему классу всего мира, солдатам-фронтовикам на всех полях бойни, угнетенному и измученному человечеству всей Европы.
Конечно, легко могло случиться, что пуля настигла бы Карла Либкнехта уже в 1916. г. на Потсдамской площади. Это было бы величайшим несчастьем для мирового пролетариата. Но подстрелить Либкнехта в момент ареста на площади «они» не решились, ибо свидетелей из числа рабочих на площади и вокруг нее присутствовало слишком много. В самой же тюрьме «они» также не решились еще убивать такого всемирно-известного человека, как Либкнехт. Сначала правительство пыталось пойти по той же дорожке, по какой пошел с.-д. депутат Ландсберг в рейхстаге. Оно стало изображать демонстрацию на Потсдамской площади как малозначущий эпизод, в котором принимало участие якобы всего несколько сот человек. И вот первый бой, который должен был выдержать Карл Либкнехт в самой тюрьме, был бой за то, чтобы установить, так сказать официально, действительные размеры демонстрации.
«Описание майской демонстрации в донесении полиции достойно Фуше и Штибера, — пишет Либкнехт в заявлении, направленном им в суд берлинской королевской комендатуры. — Истина искажена в нем даже больше, чем в отчетах иностранных газет, которые мне удалось добыть. В демонстрации оказывается участвовало только «несколько сот» человек — по «точным» данным рейхстага, человек 200—да и то по большей части женщин и подростков! Через площадь проходило несколько сот солдат, «невидимому», с намерением задержаться; однако ж, всего демонстрантов было только 200 человек! И с этими двумя сотнями человек, «по большей части женщин и подростков», сильный наряд полиции вместе с военными патрулями не могут справиться в течение двух-трех часов! Возникает необходимость на несколько часов оцепить площадь. Демонстранты разделяются на три процессии. Итого выходит на каждую процессию по 60 человек!»
По благословению епископа Гатчинского и Лужского МИТРОФАНА Эта книга о соратниках и сомолитвенниках преподобного Серафима Вырицкого по духовной брани, ряд из которых также прославлен в лике святых. Их непостижимые подвиги являются яркими примерами для современных православных христиан, ищущих спасения среди искушений лежащего во зле мира сего.
Рассказы известного ленинградского прозаика Глеба Горышина, представленные в этой книге, основаны на личных впечатлениях автора от встреч с И. Соколовым-Микитовым и М. Слонимским, В. Курочкиным и Ф. Абрамовым, В. Шукшиным и Ю. Казаковым, с другими писателями разных поколений, чей литературный и нравственный опыт интересен и актуален сегодня.
История народа воплощена в жизни отдельных семей. Россия – страна в основе своей крестьянская. Родословная семей с крестьянскими корнями не менее интересна, нежели дворянская. В этом убеждает книга «Мир и война в жизни нашей семьи», написанная Георгием Георгиевичем Зубковым, Верой Петровной Зубковой (урожд. Рыковой) и их дочерьми Ниной и Людмилой. В книге воссоздается противоречивая и сложная судьба трех поколений. В довоенные годы члены семьи были не только активными строителями новых отношений на селе в ходе коллективизации, индустриализации и культурной революции, но и несправедливыми жертвами раскулачивания и репрессий вследствие клеветнических доносов. Во время Великой Отечественной войны все четверо стали узниками фашизма с 22 июня 1941 г.
«Пойти в политику и вернуться» – мемуары Сергея Степашина, премьер-министра России в 1999 году. К этому моменту в его послужном списке были должности директора ФСБ, министра юстиции, министра внутренних дел. При этом он никогда не был классическим «силовиком». Пришел в ФСБ (в тот момент Агентство федеральной безопасности) из народных депутатов, побывав в должности председателя государственной комиссии по расследованию деятельности КГБ. Ушел с этого поста по собственному решению после гибели заложников в Будённовске.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.