Карл Либкнехт - [38]

Шрифт
Интервал

* * *

Обвинительный акт по делу Карла Либкнехта приводит следующие хронологические даты, хорошо рисующие ход его «военной карьеры» в 1915 г. После Дьеза Либкнехт был назначен в 49-й рабочий батальон. В первый же день батальонный начальник подполковник фон Линштедт вызвал к себе «солдата Либкнехта» и напомнил ему о том, что ему запрещена всякая политическая деятельность. Либкнехт ответил, что «ему об этом известно». Затем «солдата Либкнехта» вызвал к себе его ротный начальник обер-лейтенант Л. Генике, который тоже запретил ему какие бы то ни было политические оказательства, «пока он носит королевский мундир». 15 мая 1915 г. Либкнехт получил отпуск для участия в заседаниях рейхстага, где «политические оказательства» формально еще не были запрещены даже «солдату Либкнехту». 15 же мая Либкнехт был передан в распоряжение заместителя главного начальника III армейского корпуса «для дачи ему нового назначения». «30 мая я прибыл в Мемель», пишет Либкнехт к сыну в письме от 5 июня 1915 г. 2 июня 1915 г. Либкнехт получил приказание явиться в комендатуру в Кюстрине, где он должен был получить назначение в запасной рабочий батальон. 29 июля 1915 г. Карл Либкнехт явился в Кюстрин и был причислен к 102-му рабочему батальону. 5 ноября 1915 г. Либкнехт был передан в распоряжение Кюстринской запасной рабочей команды, а после роспуска последней переведен был в рабочую команду запаса в Торне.

С франтов Карлу Либкнехту удается отправлять письма жене, детям, а через них и — товарищам. Многие из этих писем уцелели и представляют драгоценнейший биографический материал.

В какой обстановке солдату Либкнехту приходилось жить на фронте? В письмах разбросано много отрывков, которые в совокупности дают очень яркую картину[4].

«Погода здесь чисто апрельская, но у нас прочные сапоги и толстые шинели. Беднягам, которые находятся на передовых позициях, приходится куда хуже нашего. Несколько раз мы имели возможность наблюдать довольно хорошо артиллерийские бои, которые за последнее время ведутся с большой силой» — пишет Либкнехт 11 апреля 1915 г.

«Грохот пушек, трескотня ружей и аэропланы, аэропланы, аэропланы…» — пишет он 25 апреля 1915 г.

«Квартира: плотно закрывающийся сарай без окон. У всех у нас соломенные мешки; вместо подушек — шинели; одеяла, конечно, кладем на землю. Вшей много. Воды мало и — очень скверная. — Но зато, все товарищи хорошие. Унтер — добрый малый. Санитарная служба поставлена отвратительно. Вот иллюстрация. Сегодня мне сделали противохолерную прививку. В то время как в Лотарингии для каждого пациента брали заново простерилизированный шприц, здесь один и тот же неочищенный инструмент служил для троих. Последним был я. Ясно, что таким путем можно привить самые мерзкие болезни. И действительно, многие из наших людей больны» — пишет он от 5 июня 1915 г.

«Я сижу и зябну на дворе… Направо рядом со мной вход в сарай, в котором нас живет 50 человек. Сквозь открытую дверь я вижу несколько солдат, уже собирающихся спать. При колеблющемся пламени свечей они кажутся картиной Рембрандта или Доу… Здесь шпионят, как всегда. Habeant sibi[5]. Работы очень много. Я прямо без сил.

«Трудимся и по воскресеньям, совсем как в будни» — пишет он 9 июня 1915 г.

«Мы перекочевали 15-го из Варвена в Бебен, а вскоре, наверно, нам придется ехать в Газенпот или куда-нибудь дальше на восток… Ужасно страдаем от паразитов. Мухи, вши, блохи и крысы мучают нас больше всего» — пишет он 23 июня 1915 г.

«Я сижу в конюшне — нашем жилище — на ящике и пишу, подложив под бумагу доску. Товарищи лежат на «кроватях», т. е. на соломе, вокруг меня. Огарок собирается погаснуть. Половина одиннадцатого вечера. Мы промокли до костей. Тысячи мух жужжат кругом и невыносимо меня терзают» — пишет он 27 июня 1915 г.

«Пушки под Ригой грохочут во всю. В воздухе над нами несутся и жужжат аэропланы, а под ними кружатся и каркают громадные стаи ворон. Этим отвратительным тварям здесь есть чем поживиться» — пишет он 14 сентября 1915 г.

«Мы стоим недалеко от Двины, у Фридрихштадта, образуя выдающийся вперед клин, охваченный справа и слева русскими позициями, Наш отряд уже подвергался сильному пушечному и ружейному обстрелу, посылали его и в окопы. Вчера ночью нашему командованию пришлось переменить квартиру из-за артиллерийского огня. Во время передвижений мы неоднократно знакомились с бомбами с аэропланов. Мы ежеминутно наготове — на случай тревоги — и не смеем даже раздеваться… Сейчас ночь, т. е. четверть десятого. Света нет, кроме горящей передо мной свечи… Табаку совсем нельзя получить… У нас много заболеваний дизентерией и тифом. В среднем больные составляют одну пятую часть роты (100 человек на 500)… Наша работа состоит в рубке леса в окрестностях Двины… На нашей мызе осталась в постели покинутая больная старая женщина. Вчера рано утром мы нашли старуху мертвой перед домом; мы похоронили ее у дороги. Но что об этом говорить: несчастья так велики, а раз рушения так ужасны, что нет сил писать» — пишет Либкнехт 15 сентября 1915 г.

«Мы работаем без всякого прикрытия на самой передовой линии, где стоят и передвигаются аванпосты. Русский фронт находится здесь еще по эту сторону Двины. Днем и ночью я слышу беспрерывный треск и грохот выстрелов, оглушительные взрывы, зловещее шипение, вой и свист снарядов. Гранаты и шрапнели — наше неизменное развлечение. С наступлением темноты мы ждем с минуты на минуту приказа об отступлении. Нас могут послать также, в случае надобности, и в окопы: саперы показали себя, по словам Гинденбурга, с такой хорошей стороны, что они наверное будут удостоены этой «чести»… Продовольственное дело поставлено далеко не удовлетворительно. Хорош только картофель, да и то потому, что его в изобилии можно найти на полях. Табаку получить невозможно. А между тем сзади нас на этапном пункте есть все, что угодно… С половины седьмого уже темно. Не дают ни свечей, никакого другого осветительного материала. Слоняешься взад и вперед, не можешь ни писать, ни читать; наконец, истомившись до невозможности, лезешь в свою постель, т. е. в сырую солому в нетопленном, конечно, сарае или конюшне, часто промокнув до костей. Закутаешься от холода в шинель и тонкое одеяло: лежишь и зябнешь всю ночь, дрожа, как собака» — такова картинка фронтовой жизни, которую Либкнехт дает в письме от 20 сентября 1915 г.


Рекомендуем почитать
Русская книга о Марке Шагале. Том 2

Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.


Дуэли Лермонтова. Дуэльный кодекс де Шатовильяра

Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.


Скворцов-Степанов

Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).


Страсть к успеху. Японское чудо

Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.


Джоан Роулинг. Неофициальная биография создательницы вселенной «Гарри Поттера»

Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.


Ротшильды. История семьи

Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.


Есенин: Обещая встречу впереди

Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.


Рембрандт

Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.


Жизнеописание Пророка Мухаммада, рассказанное со слов аль-Баккаи, со слов Ибн Исхака аль-Мутталиба

Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.


Алексей Толстой

Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.