Карл Либкнехт - [31]

Но вот голосование произошло: 78 против 14! Что же делать? Либкнехт принимается горячо убеждать группу оставшихся в меньшинстве, что им всем вместе надо открыто проголосовать в рейхстаге против войны, открыто сказать свое слово рабочему классу, реей с.-д. партии. Но из 14 голосовавших 13 не согласны в этом с Либкнехтом. Он остается один-одинешенек. Положение слишком необычно, слишком трудно, слишком неожиданно. Что случилось? Неужели полная измена, полный крах старой с-д. партии! С этой мыслью Либкнехт не может еще примириться. Либкнехт сначала приходит к выводу, — не он один среди честных германских революционеров так думал в тот момент, — что это только эпизод, только временное затмение под влиянием неожиданно разразившихся событий, что рабочие скоро выправят положение и поставят на место «запутавшихся» вождей. Еще в декабре 1914 г. такую же оценку дают в своем «рождественском». послании в английскую газету «Labor Leader» и Роза Люксембург и Франц Меринг. «То, что разыгрывается в германской с.-д. партии сейчас, напоминает первые годы закона против социалистов, когда вожаки, как теперь, потеряли голову, но массы скоро объединились под лозунгом — «с вождями, если они хотят, без вождей, если они упираются, против вождей, если они препятствуют», — так писал с общего согласия вождей левой группы Меринг в «Labor Leader» в конце 1914 г. (Э. Дран и С. Леонард, «Подпольная литература революционной Германии за время мировой войны», стр. 1 6).

«Пролетариат всех воюющих стран скоро проложит дорогу международному сотрудничеству для достижения мира — мира без завоеваний, без унижений. Так же может вновь возродиться Интернационал во время войны, борясь и искупая свои прежние ошибки» — так писал сам Карл Либкнехт в письме в редакцию «Labor Leader») в декабре 1914 г.

И вот, исходя из таких оценок, Карл Либкнехт, скрепя сердце, решается не выступать еще в рейхстаге открыто против фракции, подчиниться партийной дисциплине и ограничиться пока выступлениями внутри партии..

Конечно, это была большая ошибка.

Как она стала возможной?

В своих воспоминаниях о Розе Люксембург ее друг и соратник, ныне тоже уже покойный, Ю. Мархлевский, рассказал в 1919 г., как сразу после начала войны на квартире у Розы собрался по ее приглашению весь генеральный штаб тогдашних левых. Пришло семь человек, в том числе Меринг и Ленч. Роза предложила тотчас же выступить, с открытым манифестом против политики большинства с.-д. партии. Все согласились. Подписать обещал также и Ленч, но назавтра же пошел на попятный и перекинулся к махровым социал-империалистам. «Непосвященный в немецкие дела читатель, — продолжает Мархлевский, — быть может спросит: «А Либкнехт?» К сожалению, Либкнехт тогда еще колебался и только через несколько месяцев решился вступить в бой против войны» («Ком. Интернационал», 1919, № 3, стр. 362). Думается, что тов. Мархлевский выразился неточно. Не «против войны» колебался выступить Либкнехт. Против войны он начал борьбу с первых же минут ее возникновения. Он колеблется пойти на раскол германской с.-д. партии. В этом суть его ошибки, и эту ошибку с ним разделяли и Роза Люксембург и, боимся, в ту пору и сам Ю. Мархлевский. Верно то, что настоящей борьбы против войны нельзя было вести, если бояться раскола тогдашней германской с.-д. партии. Это безусловно так. Но в том-то и беда, что этого не понимали еще тогда германские левые. Разбирая известную брошюру Розы Люксембург (Юниуса), написанную ею в тюрьме уже в апреле 1915 г., Ленин указывал, между прочим, на то, что в брошюре «чувствуется одиночка, у которого нет товарищей по нелегальной организации, привыкшей до конца додумывать революционные лозунги и систематически воспитывать массы в их духе» (Ленин, XIX, 189). В этом же была беда и Карла Либкнехта в начале августа 1914 г. Он тоже был тогда в этом смысле одиночкой. Не в том дело, чтобы у Либкнехта было мало друзей, мало связей, мало общения с рабочими. Все это у него было. Но — не было до войны строго оформленной группы, не было ясного направления, не было систематической длительной борьбы против оппортунизма, не было готовности к расколу с оппортунистами, а, пожалуй, даже и мысли о таком расколе.

В самые первые дни воины (непосредственно за днем 4 августа) Карл Либкнехт, по воспоминаниям Радека, еще допускал, что правительство Вильгельма скоро обрушит репрессии на германскую с.-д. партию, что измена коснется только верхов, что основные рабочие кадры партии скоро выправят линию. Это была ошибка. Но лично Либкнехт все же был настроен решительнее, чем другие левые. В своей автобиографии (Словарь. Ин-та Гранат, т. 41, ч. II, стр. 158, Приложение) К. Радек печатно заявляет следующее: «Я вернулся обратно (в Германию) — в момент, когда второй раз собирался германский рейхстаг (декабрь 1914 г.). Либкнехт решился на этот раз голосовать открыто против кредитов с соответствующей революционной декларацией. Меринг и Роза Люксембург считали, что он должен это сделать только в том случае, если совместно с ним будет голосовать еще несколько левых. Они боялись, что если только он один будет голосовать (против), то это произведет на массу удручающее впечатление полного его одиночества