Карибское пламя - [34]

Рамона сразу же сделала два вывода. Во-первых, что его разящий взгляд задевал ее за живое, а во-вторых, ей нужно очень быстро найти нужный ответ.

— Ты произносишь мое имя так, словно сделал какое-то важное открытие, — сказала она, вопросительно выгибая бровь.

— А разве нет? — спросил он твердым голосом.

Она без особого страха выдержала его разъяренный взгляд.

— Что-то я не понимаю, — откровенно призналась она.

— Почему в таком случае ты мне представилась как Рамона Мюррей?

Рамона дернула плечом, уголок ее рта насмешливо пополз вверх — этот удивительно беспечный жест обычно означал раздражение.

— Потому что это мое имя. Или, точнее, имя, которым я пользуюсь, когда не разыгрываю из себя ученого в Оксфорде. — Глядя в его недоверчивые глаза, она с облегчением вздохнула. — Позволь, я расскажу тебе кое-что об Оксфорде, Дэмон, — быстро сказала она, взяв его за руку.

Она почувствовала его напряженное сопротивление, но постепенно он сник и, опустив голову, старался не пропустить мимо ушей ни одного ее слова.

— С одной стороны, это просто замечательное место, но с другой — ужасно тяжелое. А как там злословят, клевещут, ты не поверишь! — Она подняла голову, чтобы убедиться, слушает ли ее он. Он слушал, слушал внимательно. Взгляд убийцы, готового расправиться со своей жертвой, смягчился, и в нем засветился живой интерес. — Оксфорд не просто университет, каких повсюду много, но самый лучший в мире университет. И я там преподаю, я, доктор Кинг, бакалавр, магистр, доктор экономики и прочее. Я — автор превозносимых всеми до небес учебников. Я читала лекции в Редклиффе и Гарварде. Я обучала студентов, политических активистов из Китая, принцесс из Аравии, юных отпрысков самых знаменитых в Англии домов. — Она вдруг замолкла, даже не отдавая себе отчета, что в ее голосе появились усталые нотки.

Дэмон почему-то был уверен, что она говорит правду, правду до последнего слова.

— Продолжай, — коротко бросил он. Он затеял все это только ради того, чтобы оттолкнуть ее от себя, а не для того, чтобы побольше узнать о ней. И все же он хотел все знать. Он в этом нуждался.

У Рамоны не оставалось иного выхода, кроме как продолжать до конца. Он заставлял ее рассказывать то, во что она не хотела посвящать других. Что же есть в этом человеке такое, что побуждает ее открывать ему свои сокровенные, самые глубокие тайны своей души?

— В Оксфорде я все время обязана быть доктором Р. М. Кинг, — доходчиво объясняла она. — Там нельзя снимать маску. Стоит проявить свойственную ученым нерешительность, колебания — получай в спину нож. Всегда существуют аспиранты, которые хотят стать полноценными преподавателями. Всегда найдутся выпускники, которых так и подмывает опровергнуть кое-какие тезисы, изложенные в моих учебниках. Всегда есть желающие утопить тебя.

Она замолчала на минуту, не отдавая себе отчета, какими большими стали у нее глаза, какое печальное выражение загнанного зверя появилось в них.

Она смотрела на него, такого оживленного, дрожащего от нетерпения, такого желанного. Как ей хотелось прикоснуться к нему! Нет, не только. Ей хотелось большего. Сорвать с него эту проклятую рубашку, впиться ногтями в его кожу. Увидеть, как раскрываются его губы, как он стонет от охватившего его желания. Она глубоко вздохнула, стараясь отогнать вздорные мысли. Она теперь должна сконцентрироваться только на одном — вновь заручиться его доверием.

— Так вот, видишь, когда я в стороне от всего этого, то становлюсь просто Рамоной Мюррей, — объяснила она ему, и ложь стекала с ее языка, как разбавленный медом яд. — Вдруг на борту "Александрии" окажется бывший студент Оксфорда? Или какой-нибудь оксфордский академик, живущий на Барбадосе, захочет поговорить со мной на профессиональные темы? Ты себе не представляешь, сколько по всему миру разбросано выпускников Оксфордского университета! Только этого мне и не хватало — беседовать на профессиональные темы во время отпуска! Ты хоть это понимаешь?

Дэмон все смотрел на нее сверху вниз, а в голове у него творилась полная неразбериха. Он очень хотел ей верить. Страстно хотел.

— Все звучит вполне правдоподобно, — сказал он, вкладывая как можно больше сарказма в свои слова. — Но почему ты ни словом не обмолвилась об акциях?

Рамона не ожидала второй атаки. Неужели он знает и об акциях? Она уже устала от этой битвы. Все попытки перехитрить его оказались напрасными, они только измочаливают ее. Он так проницателен. И так, черт подери… сексуален.

— Ты имеешь в виду акции "Александрии"? — спросила она, стараясь заставить себя сконцентрироваться на самом важном. — Не знаю, право, смогу ли я все толково тебе объяснить. Я понятия не имею, почему Кейт приобрел так много ценных бумаг. Но ведь он был, в конце концов, брокером, играл на бирже. Полагаю, он считал, что акции "Александрии" — весьма выгодное вложение капитала.

Она внимательно посмотрела на Дэмона, но не заметила в нем и тени вины, одну только ревность. В этом не было никакого сомнения. Она испытывала острое, порочное удовольствие, удовольствие победительницы, видя, в каком он состоянии, и понимая, что она тому причиной. Какого черта она так радуется? Кейт, несчастный Кейт мертв. И этот проклятый Дэмон должен за все заплатить, его нужно заставить, отчаянно вопил ее внутренний голос. Он должен…