1995 год
Порывы холодного ветра раскачивали голые ветви каштанов. Черный катафалк поднялся по узкой дороге к церкви деревни Роухант. Викарий поежился от холода и тяжело вздохнул. Он взглянул на молодую девушку, стоящую у железных ворот, и его пронзила острая жалость.
Из церкви доносились приглушенные голоса пришедших на погребение людей. У Элизабет Дженсен было в деревне много друзей.
Харриет Дженсен, подняв красивую голову, смотрела, как с катафалка снимали утопающий в цветах гроб ее матери. Стараясь сдержать слезы, она медленно пошла к распахнутым церковным дверям.
У викария перехватило дыхание. Девушка была очень молода, и от этого видеть ее горе было особенно тяжело.
Ей только что исполнилось восемнадцать. При взгляде на ее волосы, казавшиеся особенно светлыми на фоне черной траурной одежды, и красивое пепельно-бледное лицо сердце у викария сжалось. Его всегда поражали ее глаза, не просто красивые, а совершенно необыкновенные. Проходя мимо него, Харриет улыбнулась страдальческой улыбкой и, провожаемая сочувственными взглядами, заняла место на передней скамье слева.
Викарий очнулся от своих мыслей: люди, несшие недорогой гроб, подошли ближе. Вздохнув, он вместе с ними вошел в церковь, скорбным наклоном головы приветствуя тех, кого знал. Одна скамья в переднем ряду была свободна. На ней одиноко сидела пожилая дама. Викарий удивился. Насколько ему было известно, у Харриет, кроме Элизабет, никого не было. Остальные посетители расселись в задних рядах.
Седые волосы незнакомки были собраны в старомодный пучок, косметика — более чем скромная, на искривленном шишковатом пальце простое кольцо. «Леди», — тем не менее решил он.
Служба была короткой. Спели псалмы, которые любила Элизабет, — «Как ты величествен» и «Пребудь со мной», викарий просто, но красноречиво, что так нравилось прихожанам, сказал добрые слова о женщине, которой им всем будет так не хватать.
Наконец пришло время выносить гроб.
Харриет, совершенно замерзшая, встала вместе со всеми. Как в тумане, она чувствовала, что Сэм Бленкинсоп, фермер, на которого работала ее мать, взяв ее под локоть, вывел наружу. Она была так бледна, что, казалось, вот-вот лишится сознания. Пожилая дама взглянула на нее с беспокойством.
Харриет старалась не смотреть на то, как хоронят мать, и не думать об этом. Она почти не слушала традиционные слова соболезнования, уносясь мыслями далеко отсюда.
Ей, конечно, нужно в первую очередь найти место, где она будет жить. Сэм так добр к ней. Он сказал, что она может оставаться в его доме, сколько захочет, но она знала, что скоро все изменится.
Может, ей удастся устроиться сиделкой? И потом, в Оксфорде постоянно требуются уборщицы, а она всегда хорошо делала работу по дому.
Правда, у нее нет денег. Совсем нет.
Кто-то коснулся ее плеча. Она с трудом поняла, что похороны кончились и они возвращаются домой. Сэм провел ее к машине. Его ферма была самым важным местом в маленькой деревне. Работу можно было найти лишь тут — на ферме или в его доме. Но у жены Сэма уже есть прислуга, которая работает у нее вот уже двадцать лет. Харриет не умеет обращаться со скотом так, как умела это ее мать. Нет, грустно думала она, ей придется уехать из деревни, а ведь это место было ее единственным домом.
Ее отчим, чью фамилию она носила с пяти лет, умер, когда ей было семь. Тогда они с матерью и приехали сюда.
И здесь прошла вся ее жизнь. Здесь она училась в школе. Помогала ухаживать за их маленьким садиком. Сбегала по дорожке вниз к скотному двору посмотреть, как мать ухаживает за новорожденными телятами. Напевая, готовила дома обед и убиралась.
— Мы приехали, дорогая, — сказал Сэм. — Мейвис и Джин все приготовили.
Харриет, кивнув, выбралась из машины. Ее мать поехала в бакалейный магазин, чтобы купить продукты на неделю, и уже не вернулась. С тех пор как Элизабет умерла, все держалось на Мейвис и жене Сэма. И все из-за заснувшего за рулем водителя грузовика.
Совсем недавно у Харриет было все — мать, дом, будущее. После того как приехали полицейские с информацией о несчастном случае, не осталось ничего.
Она поблагодарила Мейвис и Джин, тупо посмотрела на заставленный угощением стол и повернулась, чтобы встретить пришедших на поминки.
Вернувшись на кухню, Мейвис и Сэм переглянулись. Закусив губу, Мейвис отвернулась.
— Она все еще в шоке, — сказала Джин, высказывая вслух общие мысли.
Сэм мрачно произнес:
— Я только что предложил старшему сыну Билла Нила работать у меня. — Он не обращался ни к кому конкретно.
Мейвис глубоко вздохнула:
— Наверно, ему нужно место, где жить?
В маленьком холле старого дома Харриет почувствовала, как в ней растут страх и отчаяние. Что же ей делать? Куда идти? Протягивая гостям бокалы с хересом, благодаря их за сочувствие, принимая карточки с выражением соболезнования, уверяя друзей и соседей, что с ней все будет в порядке, она сама не верила в это.
Внезапно послышалось жуткое завывание ветра. Покачав головой, Харриет приказала себе не раскисать. Не так уж она и беспомощна, в конце-то концов. По результатам экзаменов ее вполне могут принять в приличный колледж. Вечерами она может работать уборщицей в баре или где-нибудь еще. Снимет вместе с кем-нибудь комнату…
