Карьерский оборотень - [4]

Егоров слез с мотоцикла, подошел к ветхой калитке. Из глубины двора на шум выбежал огромный рыжий пес неопределенной породы. Гулко залаял, словно предупреждая, чтобы никто на вздумал войти во двор без разрешения. Егоров сердито посмотрел на собаку. Пес в нерешительности остановился, поджал хвост, заскулил и попятился назад.

— Это он с виду такой страшный, а на самом деле — трусливый барбос, сказал Потапов. — Ты его, Володя, не бойся. А вот и баба Лиза. Я подожду, посмотрю, чем кончатся ваши переговоры. Если не захочет тебя взять, что-нибудь придумаем.

Сухонькая старушка в мешковатом платье торопливо семенила к калитке, недоуменно поглядывая на поджавшую хвост собаку.

2

За глухим зеленым забором, в виноградных лозах прятался большой кирпичный дом экскаваторщика Фридриха Клейна, рядом с калиткой лежало толстое бревно, тщательно очищенное от коры и сучьев. Хозяин дома считал, что бревно гораздо красивее обычной лавочки.

Поздним вечером на этом бревне сидели, обнявшись, участковый Иван Потапов и его невеста, дочь Фридриха Клейна Катя.

— Хорошо-то как! — вздохнул Иван, глядя на яркие звезды в небе. — Так бы и сидел с тобой до утра, Катюша.

— И я бы сидела до утра, — мечтательно сказала Катя. — Сентябрь уже, а тепло. Ну, куда ты собираешься, Иван? Вот похолодает скоро, тогда следи за порядком по ночам, а сейчас могли бы еще посидеть.

Иван с грустью посмотрел на стоящий неподалеку мотоцикл, потом перевел взгляд на Катю:

— Когда похолодает, ты станешь моей женой, Катюша. Мы ведь как договорились? В конце сентября.

— В конце сентября, — улыбнулась Катя.

— Ну вот. Я тогда вечерами вообще не буду выходить из дому и даже отходить от тебя не буду.

— А когда я во вторую смену, будешь по вечерам приезжать на завод и сидеть вместе со мной в кабине крана? — Катя рассмеялась.

Иван с восхищением смотрел в ее красивые голубые глаза, легонько поцеловал длинные белокурые пряди.

— Какая же ты у меня красавица, Катюша. Я так люблю тебя, что уже сил нет ждать до конца сентября. — Он крепко прижал ее к себе, жадно поцеловал в пухлые губы.

— Ох, медведь, задушишь, — сказала Катя, и не думая вырываться из объятий Ивана. Лишь склонила голову ему на грудь. — И я люблю тебя, Ваня, хоть завтра стану твоей женой, но ты же знаешь, папа сказал, что нужно подождать, посмотреть… он вообще человек осторожный.

— А мне из-за этого мучиться приходится, — пробурчал Иван.

— И мне тоже. Но ведь недолго уже осталось, а там будем вместе. И стану я милиционершей.

Иван наклонился, снова поцеловал ее в губы. Такую легкость и такую силу чувствовал он в своем теле, что прикажи она поднять это огромное бревно и отнести на другой конец поселка, он бы сделал это шутя. Катя Клейн, гордая, неприступная красавица Катя Клейн скоро станет его женой! С ума сойти! Сколько парней увивались вокруг нее, сколько сил пришлось затратить ему, Ивану Потапову, чтобы отбить охоту у кавалеров провожать Катю до калитки. И зарезать его обещали, и застрелить, да дважды и стреляли, но разве этим испугаешь бывшего десантника? Он даже уголовных дел возбуждать не стал: у обоих «снайперов» отнял ружья, разбил вдребезги о бетонные ступеньки веранды, а парням набил морды так, что неделю на улицу не выходили. И это было гораздо действеннее официального ареста: другие поняли, с кем имеют дело. И конечно, никто не побежал в район жаловаться. Парни-то в милиционера стреляли, спасибо еще, что не посадил дураков.

И вот уже скоро, через две недели, Катя станет его женой. Его милиционершей.

— Катюша, — взмолился Иван, — прогони меня, пожалуйста. Не могу я от тебя уйти, честное слово.

— Боишься, что люди увидят, как суровый наш участковый целуется с девушкой? — кокетливо спросила Катя.

— Но сегодня же среда, танцы. А там наши сорви-головы непременно какую-нибудь бузу устроят. За ними глаз да глаз нужен, сама понимаешь. Твой братец Роман где сейчас?

— Дома его нет, наверное, на танцах:

— Вот балбес растет! — вздохнул Иван. — Не понимаю, почему Федор Петрович потакает ему? Семнадцать лет парню, учиться не хочет — разве это дело? Совсем от рук отобьется.

— Ты прав, Ваня, — с досадой сказала Катя. — Но что я могу поделать? Роман очень похож внешне на нашу покойную маму, и папа в нем души не чает. Хочет отправить в ноябре на курсы экскаваторщиков. А Роман, ты же знаешь, спит и видит, как бы уехать в Германию. Но папа не может ехать без меня, а я — без тебя. А ты, мой суровый милиционер, я знаю, никуда отсюда на поедешь…

— Так я же не немец, — развел руками Иван.

— Это неважно, — возразила Катя. — Хуже, что Роман ничего не желает понимать. Папа говорит, что нужно подождать. Возраст у него такой.

— Занялся бы делом, не было бы дурных мыслей в голове, — пробурчал Иван.

— Ваня, милый мой… — Катя всем телом прижалась к нему. — Мне так не хочется тебя прогонять. Но, если нужно — поезжай. Увидишь там Романа, скажи, чтобы немедленно шел домой. Скажешь?

— Я люблю тебя, Катя…

— И я тебя, Ваня… Скажешь?

— Ну конечно, скажу. — Иван нехотя поднялся. — Да еще и уши надеру. По-родственному, чтобы отца не позорил своими выходками.

— Только не очень, а то наябедничает отцу. — Катя тоже встала, ее гибкие белые руки обвили шею Ивана. — Мне так хорошо с тобой, Ваня…