Карьеристы - [21]

Домантас облокотился о стол, сжав руками голову. Поведение жены совсем обескуражило его. Неужели действительно нет другого выхода и придется увольнять Бутаутайте? Но как оправдаться перед ней, перед памятью об их дружбе, перед своей собственной совестью?

Многие в таких случаях прибегают к софистике — великолепному изобретению, имеющему цель примирить совесть с дурными делами. Вот и он в оправдание себе подумал, что его вынуждают так поступить. Разве не сделал он всего, что мог, в ее защиту? Пусть же вина падет не на него, а на тех, кто заставляет совершать подлость. Если бы Бутаутайте знала, на что намекает жена… Он уверен — она не стала бы винить его.

Викторас поднялся и, расхаживая по комнате, начал придумывать, как бы поделикатнее оформить увольнение. Теперь ему в голову пришла новая мысль: а не попросить ли Мурзу, чтобы он помог Бутаутайте найти другое, пускай худшее место? Пусть переведут хоть в провинцию. А ведь это действительно выход! Здесь, в Каунасе, ее все равно будут преследовать. Если не он, так другие уволят.

Так Домантас, латая и штопая прорехи своей совести, немного успокоился и решил уволить Бутаутайте из министерства, приискав для нее другую службу.

IX

У подъезда Домантасов остановился новенький автомобиль. Мурза захлопнул дверцу и быстро взбежал на второй этаж.

— Хозяин у себя, — сказала служанка, помогая ему снять пальто.

Алексас постучал в двери кабинета.

— Так и знал, что ты дома! — улыбнулся гость, протягивая Домантасу руку. От свежевыбритого, одетого в костюм спортивного покроя Мурзы пахло одеколоном.

— Садись, пожалуйста. Я еще в окно приметил: новый автомобиль. Собственный?

— Неделю назад купил.

Они подошли к окну.

— Превосходная машина.

— Люкс! — подтвердил Мурза. — Только на хорошем автомобиле можно догнать свое счастье… Ну, и тебе я тоже счастье привез. Помнишь, обещал? Вот и есть кое-что!

— Что именно?

Мурза дружески похлопал Домантаса по плечу:

— Тысячи! Тысячи ищут тебя!

— Тысячи сами в карман не полезут…

— Зачем сами! Им надо указать дорожку. Не хочешь ли ты взяться за одно доходное дельце?

В глазах Домантаса вспыхнул интерес.

— Объясни сначала, что за дельце.

— Говорю: доходное дело, не требующее никаких трудов.

— Не знаю я что-то таких дел, — без энтузиазма ответил Домантас. В предложении Мурзы ему почудилось нечто подозрительное.

— Сейчас я тебе все объясню.

Гость сел, закурил сигарету, несколько раз затянулся и таинственно начал:

— Возникла идея продать право на организацию одной благотворительной лотереи. Приобретает концессию группа богатых купцов. Но тут есть одна закавыка… Сам понимаешь, неудобно, и общественность разворчится, если во главе концессионеров будут стоять, так сказать, одни толстосумы. Вот тут-то и зарыта собака. Они сами предложили, чтобы возглавил их общество какой-нибудь известный, так сказать, достойный человек. Этим человеком будешь ты!

— Ну, для подобных дел я не подхожу. Совершенно в них не разбираюсь, — поспешил отказаться Домантас.

— Не бойся, милый мой, не бойся, — успокаивал Мурза, по его лицу было видно, что он раскрыл еще не все карты. — Не разбираешься и не разбирайся, черт с тобой, но для представительства ты прекрасно подходишь. Здесь главное — доброе имя. Делать ровным счетом ничего не придется. Даешь свое имя, официально встаешь во главе концессионеров, общественность будет считать тебя руководителем, а ты можешь преспокойненько спать и лапу посасывать.

— На это я не согласен.

— Так не даром ведь! — Мурза подвинулся к Домантасу и, понизив голос, подчеркивая каждое слово, выкинул главный козырь: — Получишь пять тысяч литов.

Сказал и отодвинулся, издали наблюдая, какое впечатление произвели на Виктораса его слова. Домантас ошарашенно молчал, ничего не понимая.

Гость стряхнул пепел с сигареты и уже другим, беззаботным голосом добавил:

— Пять тысяч, братец, на улице не валяются!

Домантас поднял глаза, внимательно посмотрел на него и, наконец сообразив, в чем дело, категорически отказался:

— Оставь меня в покое, ни на какие аферы я не пойду!

— Так я и знал! Ты же меня неверно понял, — посерьезнев, сердечно и доверительно заговорил Мурза. — Положа руку на сердце — подозреваешь, что здесь нечисто? Да? Заверяю тебя: все абсолютно честно. Никто не собирается заманивать тебя в ловушку. Ознакомься с концессионным договором, со всеми правилами лотереи; если возникнет желание, можешь и работу контролировать. Никто на тебя за это косо не посмотрит. Никакими бесчестными делами концессионеры заниматься не будут.

— Тогда зачем я им нужен? Пусть работают сами…

— Зачем нужен? Я же сказал — для представительства, для общественного мнения! Тебя волнует, зачем вообще отдают купцам эту лотерею? Тут тоже все просто и ясно — государство хочет сразу получить изрядную сумму, ни у кого денег нет, а у купцов есть…

— К чему все эти разговоры? За прекрасные глаза никто пять тысяч не даст. — Домантас был тверд как кремень.

— Подумаешь, пять тысяч! — рассердился Мурза. — Ясное дело, они свое возьмут. Но доходы эти абсолютно законные! Деньги же они платят за твое имя, за авторитет. Ведь авторитет — это тоже капитал, который должен давать доход. Сам ты, непосредственно, денег от них получать не будешь. Все пойдет через меня.