Карьеристы - [114]

Он пересчитал: шесть тысяч девятьсот. Черт побери, еще бы сотню — и ровно семь. Анюлис частенько пересчитывает деньги, это доставляет ему истинное наслаждение. Ему, правда, действует на нервы — никак не выходит круглой суммы. Стоит дотянуться и даже превысить ее, как снова недостает до более внушительной цифры.

Анюлис запер ящичек и стал расхаживать по комнате. Что правда, то правда: у него немало столового серебра, шелка, всяких там отрезов на костюмы, но все эти добрые вещи пусть себе лежат недвижимо… У Анюлиса одна мечта — скопить побольше наличными: десять тысяч, не меньше. И планы у него большие — организовать акционерное общество и стать крупным акционером. О нем, благопристойном и предприимчивом человеке, будут с уважением говорить все.

Господин Анюлис снова было запер шкаф и несколько раз проверил замок, как вдруг постучали в двери. Анюлис окинул быстрым взглядом комнату и, убедившись, что все прибрано и скрыто от чужого глаза, неторопливо подошел к дверям. За ними стоял не кто иной, как хозяйская дочка. Рассерженный Анюлис хотел захлопнуть двери, ибо не терпел, когда кто-нибудь из домочадцев входил в его комнату. Но девчушка принялась стрекотать, что во дворе стоит «ужасно красивый мужчина в перчатках и с тросточкой». Анюлис снова распахнул двери и поинтересовался:

— А что он желает?

— Он спрашивает, чья это могила…

— Какая могила? — вздрогнул Анюлис.

— Ну этот ангел с крылышками.

— Это памятник, а не могила, дуреха.

— А тот мужчина сказал: могила.

— Ну, довольно!

— Тот мужчина просил позвать того, чей… кому принадлежит…

Анюлис поправил галстук, крякнул, подождал несколько минут и, предчувствуя что-то недоброе, беспокойно направился во двор.

Здесь и впрямь стоял высокий молодой мужчина в отменном светлом костюме, в серой шляпе, покрывавшей его длинные русые волосы, в желтых перчатках и с желтой тросточкой в руке. Он разглядывал памятник, но, завидев вышедшего Анюлиса, зашагал к нему навстречу, протянул руку и назвался. Однако Анюлис не расслышал его фамилии.

— Это, сударь, ваш ангел? — осведомился мужчина и приятно улыбнулся.

— Мой.

— Шел мимо и загляделся: прекрасная птица! Мне она нравится.

«Это неважно», — подумал Анюлис и решил подождать, когда гость заговорит о главном. Но молодой франт не торопился — он извлек из кармана шикарный портсигар, нажал на кнопочку, любезно открыл позолоченную крышку и протянул владельцу памятника. Анюлис сказал, что не курит (на самом деле он был завзятым курильщиком), и с недоверием продолжал взирать на гостя. «Лицо незнакомое. Наверное, приезжий».

Мужчина затянулся сигаретой, еще раз глянул на ангела, небрежно швырнул спичку и как бы между прочим спросил:

— Может, продаете?

Анюлис сначала удивился, затем довольно улыбнулся: все его опасения и дурные предчувствия оказались напрасными.

Он долго размышлял, прежде чем ответить. Конечно, он не продаст ангела, в этом не может быть никакого сомнения. Однако какой же он делец, если не выслушает предлагаемой цены…

— А сколько вы, сударь, дадите? — спросил он полушутя.

— Я вам дам чуть меньше, чем вы запросите.

— Я сам его купил и заплатил довольно дорого.

Анюлис дал ему понять: состоится сделка или нет, это не имеет значения, но цену он заломит изрядную.

— Я вам, сударь, заплачу еще дороже, — не сдавался покупатель.

Анюлис молчал. Он все ждал, когда незваный гость протянет руку, попрощается и потопает восвояси. Но молодой франт и не думал ретироваться. Он подчеркнуто вежливо, едва касаясь, взял Анюлиса под руку:

— Вот скамеечка. Давайте присядем. День просто прелесть!

— Да. День недурственный.

— Если бы вы, сударь, обладали торговой жилкой, — сказал мужчина, повернувшись к Анюлису, — вы бы сразу поняли: не продавать то, за что можно сорвать неплохой куш, вряд ли благоразумно.

Анюлис покосился на него через плечо.

— Но тем не менее у вас, сударь, прекрасный вкус, — пытаясь смягчить свой выпад, далее говорил корректный юноша. — А вкус, говорят, прямое следствие разума… Само собой разумеется, у меня нет никакого права выпытывать, сколько вы, сударь, сами платили за ангела. Мне остается только строить догадки, а это всегда связано с риском впасть в ошибку.

«Парень не промах. Видно, у него туго набитый кошелек и прекрасные манеры», — размышлял Анюлис, глядя то на памятник, то на покупателя.

Солнце уже скрылось за крышей дома, и одно крыло ангела покрыла черная тень.

— Положим, вы платили за ангела две тысячи. Я же вам дам четыре, — продолжал гость. — Я угадал?

— Нет.

— Надеюсь, я ошибся ненамного.

— Я платил в два с половиной раза больше.

— Стало быть, пять?

— Так точно, пять тысяч, — не моргнув глазом ответил Анюлис и обрадовался: ловко ему удалось десятикратно умножить заплаченную им сумму. И показалось, будто он от этого стал богаче.

— Давно вы его купили?

— Год назад…

— Позвольте усомниться.

— Воля ваша.

Покупатель тросточкой подвигал дворовые камешки и произнес:

— Даю шесть.

— Вы смеетесь надо мной.

— Ладно, семь, — не дожидаясь предложения Анюлиса, согласился гость. — Это, пожалуй, выше истинной его стоимости. Но я просто очарован вашим ангелом.

Мужчина встал со скамейки и стал не спеша натягивать перчатки.