Карьеристы - [109]
— Стыда у тебя нет, отец! Ведь, не ровен час, сгореть мог!
Валюлис открывает глаза, тускло глядит на осерчавшую супругу и снова жмурится. Затем поднимает руку, делает два-три взмаха и бессильно опускает на постель. Между тем эти взмахи насторожили Валюлене. Они прозвучали для нее куда убедительней, чем все его уговоры. Брань, которой она так хотела попотчевать старика, повисла на устах, и жена ласково спросила:
— Худо тебе, отец?
— Худо, ой худо…
Валюлис застонал так горестно и глухо, словно стон его вырвался из-под земли, но вскоре снова заснул.
Да, шутки в сторону, начались серьезные дела. Никакого сомнения — конец Валюлиса близок. В таком состоянии она мужа еще не видела. Теперь Валюлене всеми фибрами ощутила, как к его кровати приближается смерть, и жалость клещами сжала ее сердце. Все вдруг преобразилось, казалось совсем не таким, как ночью, когда она зажигала свечу. Ночью были только цветочки…
Однако она не какая-нибудь кисейная барышня. Долго печалиться не в ее привычках. Больно, что и говорить, но сейчас великий пост, самое удачное, можно сказать, время, никто не занят. Да и дома все приготовлено.
С малолетства Валюлене приучена к порядку, и, как бы сердце ни щемило, она в панику не ударится. И замуж-то она выходила, приученная к тому же порядку, — до сих пор помнит. Такова была воля родителей. Так они велели. Так уж устроено хозяйство. И ей в голову не приходило возмущаться, хотя жених был не первой молодости, да и красотой он не блистал. Но все перевесило хозяйство и заветы отцов, прадедов и господа бога.
Пока она предавалась воспоминаниям, по местному обычаю без стука в избу вошла ближайшая соседка Валюлисов Шяулене, женщина сугубо набожная, острая на язык, но не лишенная приятности. Она стряхнула снег с башмаков, восславила Иисуса Христа и заверещала:
— Стало быть, готовишься, сердешная… Вижу, телки носятся по хлеву, думаю, зайду скажу… А как же больной-то? Может, полегчало маленько? Может, бог смилостивился…
Валюлене тут же смекнула, что телок отвязал их новый батрак, этот никчемный балбес.
— Батрак, видать, постарался. Наняла же я его на свою голову! Куда ни пойдет, всюду наследит. — Она углом платка обмахнула лавку, предложила Шяулене присесть и принялась рассказывать про мужа: — Денек-другой, может, еще и протянет. Не больше. Ночью я уже и погребальную зажигала…
Шяулене подошла к постели Валюлиса, глянула на него, пожала плечами и прошептала, повернувшись к хозяйке:
— Ишь ты!
Шяулене так и подмывало прикинуть, сколько шажков осталось пройти старику по земному пути.
Как понаторевший в сделках купец, Шяулене еще раз приценилась к товару, нагнулась над ухом больного и защебетала:
— Не пора ли встать, соседушка?
Валюлис приоткрыл сонные глаза. Шяулене замахала руками и заговорщически потянула за рукав хозяйку:
— Такие-то делишки, золотце. А ты еще и не переоделась. Ведь он совсем уже не жилец. Вот-вот помрет… ты только посмотри… Вишь, едва дышит… Ступай за плакальщицами. Да поскорей… Сегодня все и решится… В удобное время угодил…
Валюлене даже жарко стало: соседка рассеяла все сомнения. Сегодня все и решится. Не позднее. Сегодня ее благоверный прикажет долго жить. Двух мнений быть не может. Смерть видна как на ладони. Уж кто-кто, а Шяулене в таких делах знает толк.
Гостья ушла, и Валюлене тотчас принялась за работу. Все должно идти как по маслу, во всем надо соблюсти благопристойность. Ксендза она недавно привозила — хоть эта забота отпала. Теперь самое главное — собрать плакальщиц и, кроме всего прочего, заготовить пива. Отправить мужа к праотцам она, положим, могла бы и без посторонней помощи, но не могут же люди сидеть у гроба без пива, ни один не согласится. Позор навлечь на весь свой дом — слыханное ли дело?!
Батраку своему, этому остолопу, она наказала варить пиво, а девку послала за плакальщицами. Сама привела в порядок постель больного, накрыла стол, смахнула пыль с лавок, подмела пол и достала свечи.
Закончив приготовления, хозяйка перевела дух, как старательный косарь, скосивший добрый лоскут ржаного поля. Теперь она не видела никаких препятствий для проводов мужа. Валюлене еще раз придирчивым взглядом окинула избу и заговорила со стариком:
— Ну как?
Старик застонал, почесал подбородок и выдохнул:
— Помру… Может, сегодня…
— Бедняга! А голова у тебя не кружится? — Теперь Валюлене больше не спорила с мужем. Она только утешала его, но на слова свои не очень-то обращала внимание.
Стали собираться бабы. Явились те, кто умел петь псалмы из молитвенников, и те, у кого просто был богатый опыт отпевать покойников. Все бабы пришли в чистой одежде и приподнятом настроении.
Взглядом знатоков окинули они умирающего и старались угадать, сколько еще ему, горемыке, осталось маяться.
— Стало быть, дядюшка, собираешься покинуть нас, — переговаривались они со стариком, будто он собирался поехать куда-нибудь в Бразилию.
Но Валюлис, как назло, не очень-то поддавался на их увещевания. Нельзя сказать, что старик не проявил к гостям интереса, но, как по его лицу видно, они произвели не самое лучшее впечатление. Он глядел на баб выпученными глазами и никак не мог взять в толк, чего им от него понадобилось. После томительной паузы, не внесшей ясности, старик пробормотал:
«Чердак, приспособленный под некое подобие мансарды художника. Мебели мало. На стенах рисунки, изображающие музыкальные инструменты. Беатриче играет на рояле вальс Шопена. Стук в дверь. Беатриче осторожно подходит к двери, прислушивается. За дверью голоса: «Открой!», «Беатриче!», «Пусти!», «Человек умирает!», «Скорей!» Беатриче отпирает дверь. Костас и Витас вносят на носилках Альгиса…».
Уже много лет не сходят с литовской сцены пьесы известного прозаика и драматурга Юозаса Грушаса. За них писатель удостоен Государственной республиканской премии и премии комсомола Литвы. В настоящий сборник включены наиболее значительные произведения народного писателя Литвы Ю. Грушаса; среди них — историческая трагедия «Геркус Мантас» — о восстании литовцев против крестоносцев; драма «Тайна Адомаса Брунзы» — трагическая судьба героя которой предрешена проступком его самого; трагикомедия «Любовь, джаз и черт» — о проблемах современной молодежи. В каждой своей пьесе Ю. Грушас страстно борется за душевную красоту человека, разоблачает уродующие его сознание пороки.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.