Карьеристки - [25]

Левин размышлял: когда он будет ее колотить, она сразу достигнет оргазма, еще до того, как он возьмет ее? Ну ладно, не важно, посмотрим. Мысль об ее аппетитном южном задике, разложенном у него на коленях, начала приводить его в возбуждение.

— Ну что ж, Джоан, перед тобой такой мужчина. В последний раз моя бывшая подруга решила со всем этим покончить… Скажем так, это было в последний раз. — Топаз подалась вперед, сжав грудями диктофон, работавший под платьем.

— Боже, — промурлыкала она, — почему бы тебе не рассказать мне об этом?

8

Вагон подземки был забит до отказа: аккуратные деловые люди в крахмальных льняных костюмах, рабочие в комбинезонах, спортсмены-джоггеры в обтягивающей лайкре… Топаз ничего не имела против, даже когда итальянка-домохозяйка с огромными сумками уперлась в бок, — ничто ее не раздражало.

В первые две недели ей было нехорошо от мысли, что все эти типы, обитатели большого города, видят ее насквозь, будь она в строгих джинсах, или тренировочном костюме, или маленькой юбочке в обтяжку. Ей казалось — она прозрачная, и каждый, взглянув на нее, способен определить: ей здесь не место, этой Топаз Росси, наглой девчонке из Нью-Джерси, изображающем журналистку солидного издания. Она думала, буквально каждый видит, на какую мизерную зарплату живет она, в какой мерзкой грязной квартире в доме без лифта в самом конце Ист-Сайда. Кого она хочет обмануть? Никого не одурачишь, что ни надень, ее крест — казаться неуклюжей и неотесанной, валять дурака.

Через три недели она уже ничем не отличалась от других.

Сегодня Топаз Росси наслаждалась каждой минутой пути. Статья о Дэвиде Левине, напечатанная, аккуратно сложенная, в восемь тысяч слов, покоилась в кейсе вместе с копией магнитофонной записи. Ей казалось, материал и кассета прожгут кожу кейса. Топаз писала всю ночь, и статья того стоила. Топаз не ощущала усталости, чувствуя себя молодой, потрясающей, энергия распирала ее. Она вышла на свою дорогу.

Девушка расправила юбку на бедрах к явному удовольствию мужчин, не отрывавших от нее глаз. В голове мелькали мысли, сменяя одна другую, — как лучше подать материал редактору и с чем она выйдет от него! Вот оно, наконец-то. Она прорвалась!

Конечно, Натан Розен дал ей невероятное задание, но вопреки всему она его выполнила. Да, размышляла Топаз, он никак не ожидал такого. Он хочет меня наказать. Показать, что я слишком высокого мнения о себе, что я не справлюсь. Он думает, я приду к нему не раньше чем через два дня, в слезах, умоляя не увольнять. Топаз покачала красивой головой, и серьги, во всю длины шеи, зазвенели. Но все будет не так.

Поезд остановился на пересечении 53-и улицы и 7-й авеню. Топаз выскочила из дверей, пошла вперед по ходу поезда. Несколько скучающих пассажиров провожали восхищенным взглядом ее задницу, явно радуясь редкому зрелищу, — какие формы у девушки! Широкими размашистыми шагами Топаз направлялась к эскалатору. Ее фигура напоминала песочные часы, она вовсе не собиралась морить себя голодом, чтобы походить на бездомных бродяжек, а если Кейт Мосс хочется выглядеть бестелесным мальчиком, — прекрасно, ее дело. Но она сомневалась, что мужчины вроде Натана Розена дважды посмотрели бы на нее.

Утреннее яркое солнце заливало Бродвей, когда Топаз вышла из подземки. Воздух, слегка влажный и теплый, обещал жару. Она вздрогнула от удовольствия, почувствовав возбуждение и энергию, и едва не побежала по улице. Спортивные туфли, казалось, сами собой подпрыгивали на асфальте. Центр Манхэттена! Почему бы ей не любить его? По пути к башне, где располагались редакции американских журналов, Топаз Росси буквально бурлила от восторга. Когда ты молод и вышел на свою дорогу, Нью-Йорк — единственное подходящее место для жизни, здесь не надо думать, откуда ты, а только о том, чего хочешь достичь.

«И я, — думала Топаз, толкнув вращающиеся двери и влетая в мраморный вестибюль, — собираюсь подняться на самый верх. Никакой Джино Росси не потянет меня вниз. И Ровена Гордон не будет попирать ногами, в которых течет голубая кровь. Никакие сукины сыны вроде Питера Кеннеди не будут больше нырять ко мне в трусы, а задницы типа Джеффри Стивенса не станут прятаться от моих телефонных звонков…»

— Топаз, у тебя все в порядке? — спросил Джейсон Ричман. — Боже мой, чего ты в такую рань? Я тебя трижды окликнул на улице, но ты не слышала, топала себе, задрав голову и витая в облаках.

Она улыбнулась ему с извиняющимся видом, входя в лифт вместе с ним.

— Извини, Джеймс. В голове крутится статья.

— Да? Это какая же? Розен дал отредактировать? Джози Саймонс нацарапала что-нибудь про мелких спекулянтов?

Топаз покачала головой, ухмыляясь:

— А вот и нет. Моя собственная.

— Твоя? — удивился Джейсон.

Топаз, конечно, ничего девчонка, но на Ната Розена непохоже — так быстро продвигать кого-то. Она в «Вестсайде» только месяц, и даже Лизе потребовалось шесть, чтобы получить задание.

Топаз кивнула:

— Ну это, понимаешь, что-то вроде… испытания. Он хотел посмотреть, справлюсь ли я.

Тяжелые металлические двери с шипением раздвинулись, и они вышли на редакционном этаже. Пусто, ни души. Джейсон любил приходить на работу раньше всех. Правда, он и уходил среди дня, чтобы посидеть где-нибудь в прохладном ресторанчике, прежде чем начнется наплыв. Топаз появилась в такую рань, желая как следует провернуть в голове, что можно получить от столь сногсшибательного, сенсационного материала.