Карьера Ногталарова - [30]
— Одно с другим не смешивай. Это не одно и то же. Имена людей должны соответствовать их назначению. Начальник учреждения должен придерживаться официального тона со своими подчиненными.
— Здесь ведь не учреждение, а твой дом. Дети-то не твои подчиненные!
— Безразлично! Я и здесь начальник.
— Стыдно, Вергюльага! Не давай повода соседям смеяться над нами!
— Какое мне дело до соседей и до твоей с ними болтовни!
— Хоть постыдился бы…
Слова Валиды доводят товарища Ногталарова до исступления.
— Довольно! Прекрати спор со мной! Я не позволю покушаться на мои права. Это значит — живя в моем доме, наносить мне удар в спину, а работая в моем учреждении, сводить на нет плоды моих трудов. Знаешь ли ты, где разрешается вопрос о людях, позволяющих себе такие поступки?
Он звонит. Кетыбэ появляется на пороге.
— Я не потерплю больше подобных вещей!
Товарищ Ногталаров обращается к Кетыбэ:
— Объяви экстренное собрание. На повестке дня один вопрос: о поднятии авторитета главы семейства…
— Слушаюсь, — отвечает Кетыбэ, переносит мягкое кресло в столовую, ставит его у стола на месте, предназначенном для председателя собрания, и кричит детям: — Собрание!
Тотчас же Итаэт приносит и ставит на стол перед председательским местом стакан и графин с водой. Кетыбэ и Явер расставляют, стулья вокруг стола.
Товарищ Ногталаров, взяв несколько листов бумаги и ручку, переходит из кабинета в столовую и движением головы предлагает Валиде и Кифайэт следовать за ним. Затем зовет:
— Явер, готовь материал для выступления! А ты, Итаэт, напиши постановление на основе моих высказываний!..
Разоблачение «шпиона» товарищем Ногталаровым
Три-четыре слова товарищ Ногталаров не мог слышать без содрогания; одно из них «шпион». Это слово возбуждало в нем два противоположных чувства: неопределенный страх и стимул к неудержимой активности. Товарищу Ногталарову казалось, кто-то тайно проникает в его учреждение, крадет круглую печать и красный карандаш. Мысль эта повергала его в трепет. С другой стороны, неожиданно воспрянув, он говорил себе: «Ах, если бы я мог поймать и сдать в руки правосудия крупного шпиона. Это не то, что сдавать государству утиль». Страстное желание прямо-таки вдохновляло его. Вероятно, поэтому товарищ Ногталаров в каждом неизвестном ему человеке прежде всего видел шпиона и искал отличающих его признаков.
Был душный летний день. Новый председатель месткома межрайонной конторы по сбору утильсырья (после окончания войны Гая-хала ушла с работы; о причине ее ухода и о том, чем она теперь занимается, мы узнаем дальше), войдя с разрешения секретаря в кабинет директора, сказал:
— Товарищ Ногталаров, как мы договорились с вами, сегодня после работы состоится лекция. Местный комитет просит вас присутствовать.
— Это еще зачем? Или местный комитет воображает, что я политически неграмотен? — возмутился товарищ Ногталаров, щуря глаза и оглядывая председателя месткома.
— Нет, нет, что вы?! Мы просим потому, что в присутствии руководителя учреждения члены коллектива будут лучше слушать.
— Так бы и сказали, — улыбнувшись, заметил товарищ Ногталаров. — Что поделаешь? Ради вас, ради сотрудников, буду!
Настроение товарища Ногталарова в самом деле было приподнятое. Он пришел, сам открыл собрание и дал слово лектору. Лектор был худой, небольшого роста. Покосившись на него, товарищ Ногталаров подумал:
«Что он собою представляет, чтобы учить чему-то моих работников?» Однако, услышав его убежденную речь, товарищ Ногталаров перевел свой взор на слушателей. Увидя всех своих подчиненных, он почувствовал душевное удовлетворение. Моментально в его голове созрела счастливая мысль:
«Раз все твои работники собрались, воспользуйся этим и после лекции проведи общее собрание. Такой удобный случай вряд ли еще подвернется». Товарищ Ногталаров погрузился в думу, подыскивая повод для проведения собрания. В это время до его слуха донесся голос лектора. Первые слова, которые он сумел выделить из донесшейся до него речи, были:
— Империализм… Социализм…
«Давай-ка я посвящу собрание этим двум вопросам», — подумал товарищ Ногталаров.
С этой мыслью он стал слушать лектора.
— Империализм — высшая стадия капитализма. Империализм — это последняя, загнивающая ступень капитализма. Это — канун социалистической революции. Это — такая эпоха, когда буржуазия, когда-то гордившаяся своей передовой и революционной ролью, превращается уже в мертвящую силу, когда капиталистические производственные отношения серьезно препятствуют развитию общества, — сказал лектор.
— Как?! Буржуа были передовыми, делали революцию? — громко удивился товарищ Ногталаров, вскочив, словно ужаленный скорпионом.
— Когда-то да! — ответил ему лектор. — По сравнению с феодализмом капитализм, несомненно, был передовым общественным строем, и буржуазные революции были, безусловно, шагом вперед в развитии общества.
Лектор, повернувшись лицом к слушателям, продолжал свою речь.
Товарищ Ногталаров ничего больше не слышал.
«Ведь это же враг», — решил он и, волнуясь, как новичок на охоте, не мог успокоиться.
Он встал, вышел на цыпочках из комнаты и поманил пальцем Абыша. Ногталаров отвел в сторону своего заместителя и зашептал:
