Карьера Ногталарова - [17]

«Любопытно, почему эта девушка накладывает на лицо так много краски?» — подумал он.

За этим вопросом последовал следующий вопрос:

«Интересно, сколько эта девушка тратит в месяц на покупку косметики?»

Подсчитав, товарищ Ногталаров пришел к выводу: зарплаты секретарши едва хватает ей на косметику и на разные украшения. Отсюда возникал третий вопрос:

«В таком случае, что же она ест, на какие средства живет? Если ее кто-нибудь содержит, значит, она не нуждается. Зачем же ей работать? Не может же быть, чтобы сытый человек работал только для того, чтобы удовлетворить свою потребность в косметике. Или же она, как и он, товарищ Ногталаров, работает, мечтая о том, чтобы сделать карьеру?»

Помимо этих соображений, мысли товарища Ногталарова занимало ее кокетство. Всякий раз, когда она входила к нему в кабинет, она строила глазки. Это нервировало его, вернее, внушало какой-то тайный страх.

Как-то во время очередного сеанса кокетства товарищ Ногталаров обратился к ней:

— Скажи, зачем ты кокетничаешь со мной?

Секретарша замялась, но, взяв себя в руки, рассмеялась:

— Что вы, товарищ Ногталаров? У меня это получается просто невольно.

— Как это невольно? — возвысил он голос.

Секретарша, придав своему голосу нежный оттенок, смущенно прошептала:

— Всякий раз, когда вижу вас, я теряюсь. У меня такой характер.

«Ах вот в чем дело! Недаром мне казалось, что не нужда привела ее сюда, а явно затаенная цель. Значит, она вздумала запятнать меня. Нет, извините, ханум, товарищ Ногталаров не из тех…» — вихрем пронеслось в голове заведующего конторой. Он встал и решительным тоном сказал:

— Незачем теряться, сестра. А характеру своему предложи сесть за машинку и написать заявление с просьбой освободить тебя от работы! Товарищ Ногталаров с такими кокетливыми по натуре сотрудницами работать не может. Ищи себе, ханум, более подходящего начальника…

Сперва на стул секретарши товарищ Ногталаров хотел посадить свою жену Валиду. Ведь секретарша является самым близким работником начальника: она сидит у самой двери его, переводит для него телефон, впускает в его кабинет посетителей, отсылает подписанные им бумаги, рассылает на места распоряжения, подает товарищу Ногталарову чай.

Можно ли такие важные обязанности поручить чужому человеку? Нет, только жене, только подруге жизни! Но… Какими глазами посмотрят на него, если он устроит на эту работу Валиду? «Муж секретарши!» — так будут называть его. Нет, товарищ Ногталаров тотчас же отказался от этой мысли.

Он покинул контору, погруженный в размышления — кого он завтра посадит на стул секретарши? Шел домой, перебирая в памяти знакомых девушек. Вдруг перед его глазами предстала женщина и оттеснила на задний план всех девушек-кандидаток на должность секретарши. Звали ее Серчэ-ханум.

Как она изменилась с того памятного весеннего вечера, когда в ответ на просьбу Вергюльаги разрешить проводить ее воскликнула: «Да он с ума сошел!», а в конце разговора бросила задорную фразу: «Буду сниться!» От высокомерной, чванливой ученицы средней школы, задевавшей учеников, от этой гордой, шикарной девушки не осталось и следа.

Серчэ-ханум

Спина Серчэ-ханум согнута так, что на ней обозначаются лопатки. Толстый головной платок закрывает лоб, пуговицы на пальто сломаны, чулок на одной ноге спустился, образовав складки.

Плечо оттягивала висевшая на левой руке плетеная корзина, из которой выглядывала крышка кастрюли, в правой она держала до половины съеденный соленый огурец. Лицо Серчэ-ханум было тусклым, плохо умытым.

В первую минуту товарищ Ногталаров растерялся.

«Что с тобой? Кто привел тебя в такой вид? Хотя бы поправила платок на голове, пришила бы пуговицы, натянула бы чулок. Почему не умываешься, не чистишь зубы? А этот огурец, неужели не могла его съесть дома? Ты ли, в самом деле, та самая Серчэ-ханум?!» — вот с какими вопросами хотел было товарищ Ногталаров обратиться к женщине.

Но товарищ Ногталаров не задал таких вопросов Серчэ-ханум. Приосанившись, он смерил взглядом бывшую школьную подругу и громко воскликнул:

— Рад видеть тебя, девушка!

Серчэ-ханум подняла голову, вперила глаза в стоявшего перед ней мужчину и, не отводя ото рта руку с соленым огурцом, застыла. Неужели этот человек в шляпе, в меховом пальто, с портфелем в руке, с длинной папиросой в зубах был Вергюльага? Да, это он, Ногталаров. Она ведь слышала о нем…

— A-а, здравствуйте, товарищ Ногталаров! Как вы хорошо выглядите! Я, право, не узнала вас.

Товарищ Ногталаров с минуту стоял, молча стиснув губами папиросу. Выпустив через нос струйку дыма, он медленно разжал свои губы:

— И я сперва не узнал тебя, но потом… Вспомнил. Ты же Серчэ-ханум!.. Откуда идешь? Куда держишь путь?

— Иду с работы, возвращаюсь домой.

— Мне как раз по дороге с тобой. Разреши проводить тебя.

Последняя фраза сорвалась с уст помимо его желания. И, как только он произнес ее, в памяти воскрес далекий весенний вечер, а в ушах, как эхо, прозвучало: «Да он с ума сошел!»

Что касается Серчэ-ханум, то, казалось, она забыла прошлое и, по-видимому, не собиралась его вспоминать.

— Это причинит вам беспокойство, — деликатно заметила она и быстро незаметным движением сунула в карман недоеденный огурец.