Карандаш. История создания и другие подробности - [89]
15. Выход за пределы перспективного изображения
Когда в 1565 году Конрад Геснер описывал изобретение, которое затем превратилось в современный карандаш, он прибегнул к иллюстрации с короткой подписью. Хотя и существует расхожее утверждение, что рисунок стоит тысячи слов, одного лишь рисунка Геснера, пусть даже снабженного описанием, было недостаточно, чтобы дать однозначное представление о том, как изготовить новомодное приспособление. Вообразите, что в 1565 году вы пытаетесь сделать карандаш, руководствуясь словами Геснера: «Стилос… изготовлен из чего-то наподобие свинца (я слышал, его иногда называют английской сурьмой); он остро заточен с одной стороны и вставлен в деревянную оправу»[456].
Что это за вещество наподобие свинца? Что именно называется «английской сурьмой»? Каких размеров должен быть кусок этого вещества? До какой остроты его затачивают? Как делают оправу? Из какой древесины? Какова толщина деревянной оправы? Насколько глубоко в нее входит грифель? Как он в ней удерживается?
Без знания ответов на эти вопросы было бы непросто справиться с изготовлением карандаша столь же функционального, как тот, которым восторгался Геснер. Стержень не того размера или изготовленный не из того вещества не оставлял бы хорошего следа, или легко ломался, или рвал бумагу, или не поддавался затачиванию. Карандаш в оправе, сделанной из непригодной древесины, стал бы легко деформироваться, трескаться или ломаться от давления, оказываемого на него при письме и рисовании, и тогда страстный естествоиспытатель наподобие Геснера мог бы остаться без карандаша, находясь в глубоком овраге или в верховьях какой-нибудь речушки. Тем не менее приведенное Геснером краткое описание вместе с рисунком давало читателю самое общее представление о карандаше, а тот факт, что ему удалось по крайней мере обнаружить эффективную комбинацию «английской сурьмы» с деревом, вселял уверенность в том, что и другие смогут добиться аналогичного результата. Можно было действовать путем проб и ошибок, извлекая уроки из неудачных попыток, и в конце концов достигнуть соответствия образцу карандаша, показанного Геснером.
>Современное воспроизведение карандаша Конрада Геснера
Даже в отсутствие иллюстрации слово «стилос» ассоциируется с определенной формой и размерами приспособления для письма, но словесное описание содержит мало сведений об относительной длине и толщине стержня и деревянной оправы, а без знания пропорций нельзя сказать, что получится в результате. В сознании или воображении современника Геснера слово «стилос» должно было вызвать образ металлического стилоса, какими пользовались в те времена (хотя они были гораздо более тонкими, чем это новое устройство с неизвестным веществом внутри). Но представьте, что было бы в отсутствие какой-либо визуализации — ни реальной иллюстрации в дополнение к словесному описанию, ни мысленного образа. Что если бы карандаш, который хотел описать Геснер, не имел в предшественниках такого хорошо знакомого всем артефакта?
Слов Геснера недостаточно, чтобы создать четкий образ. Надо ли вставлять графит поперек древесины наподобие того, как топор надевается на топорище? Или его надо привязать к деревянной ручке, как наконечник стрелы или копья привязывается к древку с помощью кожаного ремня? Какую форму придать куску графита — топора, наконечника стрелы, иглы, бруска? Как вставлять в деревянную оправу заостренный кончик? Трудно сказать, что мог представить человек, который никогда не видел карандаш, по такому словесному описанию. Вообразите, какую картину нарисует воображение непосвященного читателя, столкнувшегося с описанием вантового моста объемом в двадцать пять слов.
Конечно, сегодня карандаш настолько всем знаком, что трудно представить, будто кому-нибудь может на самом деле понадобиться его вербальное или графическое описание. Тем не менее в стандартном учебном словаре должно быть определение слова «карандаш», как и статьи про определенный и неопределенный артикли в английском языке. Они вряд ли интересны носителям языка, но студенты-иностранцы пользуются ими, чтобы уловить смысловые различия, которые, скорее всего, не сумеет сформулировать большинство носителей. Определение слова «карандаш» в кратком учебном словаре является не более содержательным, чем словесное описание Геснера, но этого будет достаточно, чтобы в голове иностранного студента возник словесный эквивалент, а самое главное — мысленный образ предмета, поскольку словарь не содержит его изображения:
Карандаш… 3. Тонкая палочка графита, сухой краски и т. п., обычно вделанная в дерево, для письма, черчения и рисования[457].
Тот факт, что Геснер чувствовал необходимость включить изображение карандаша в книгу, тогда как составители современного словаря не видят смысла иллюстрировать это слово, показывает, насколько обычным стал предмет. Однако понимание того, что в иллюстрации больше нет необходимости, не означает, что изображение больше не является составной частью его описания. Обыденность карандаша столь велика, что нескольких пояснительных слов в словаре достаточно, чтобы в сознании читателя возник мысленный образ. Это может быть образ круглого или шестигранного карандаша, с ластиком или без него, окрашенного в желтый цвет или вообще не окрашенного, но в любом случае он будет отражать суть карандаша.
