Карамба, или Козья морда - [37]

– Маленькое Ходынское поле получилось, – подумал я, помогая оттаскивать потоптанных поклонниц деревянной иконописи.

Полная победа была за столичными гостями. Данила верным слугой стоял рядом с боярыней Окиной, обозревая сверху дрогнувшую и позорно покинувшую поле боя чернь. И в это время, как знак нашей победы, Хромой вынес икону и осторожно поставил ее на крыльце, так, чтобы всем было видно. Разговоры и шум моментально стихли.

Великое искусство живописи. Как тебя не любить… Вчерашняя черная дверь засияла многоцветьем красок. С иконы на нас смотрела светлая дева. Волшебница, она была легка и стройна, и румянец играл на ее щеках. Чары теплых красочных сочетаний тянули лучики света к притихшей толпе. Икона сияла.

– Я на ней только верхний слой снял, а к нижним и не прикасался, – комментировал Хромой проделанную за ночь работу, – видите, здесь рука более позднего мастера иконописца. А внизу должен быть Феофан Грек, и совершенно другой сюжет, со святой Софьей Цареградской. Икона, судя по доске, относится к четырнадцатому веку. Не зря ее единственную священник Дионисий унес из храма.

– Твой же отец, приходил его арестовывать, послышался из толпы визгливый возглас, – и кресты на церквах он сшибал и колокола сбрасывал с колоколен, а ты теперь хочешь его грехи замолить? Не получится! Отдавай икону!

– Конечно, забирайте, о чем разговор, отреставрировать ее всегда успеется.

– Варвара великомученица, благослови и спаси нас грешных, – закрестились бабки за забором, в то время как Окина приводила себя в порядок, подкрашивая губы и готовясь к продолжению репортажа. На фоне иконы она вытянула чуть заголенную красивую ногу и громко скомандовала:

– Мотор!

Хват подумал, что команда относится к нему, завел движок и стал джипом наезжать на старух. Двигатель наевшийся сахарного песка, которым угостил его Данила очередной раз выстрелил. Две старухи изображавшие глубокий обморок вдруг вскочили, показав резвость молодых газелей. Вот и не верь после этого в силу западной техники, умеющей мертвых поставить на ноги.

– Грузимся? – Хват подумал про икону, сбил с ворот небольшой навесной замок, и въехал во двор.

Балбес подумал, что на его территорию совершено разбойное нападение и кусал покрышки джипа.

Бабки подумали, что у них уводят святыню, и изо всех щелей полезли во двор, подталкивая друг друга.

Кинодива с оператором подумали, что их будут сейчас бить, что ни один раз случалось в их бурной практике, и отступили в глубину дома.

Мы с Данилой подумали, что переборщили, пригласив старух.

А Хромой подумал, что пора отдавать икону, кто бы ее ни писал, и сказал:

– Забирайте варвары.

На это бесплатное представление собралась уже третья часть города.

Я не буду рассказывать, как еще пять часов народ не расходился с нашей улицы, как от дома Хромого отошла процессия старух во главе с Данилихой, только скажу, что отъезжающий джип Хвата через каждую минуту салютовал выстрелом в честь находчивого Данилы.

Когда через несколько дней мы проходили мимо церкви, где была выставлена наша икона, и где в несколько раз увеличилось число прихожан, а Данилиха вдруг из читалок стала старостой, мы подумали, что нас встретят как почетных гостей, но нас с порога облили грязной водой из ведра и чуть не достали грязной тряпкой. Вот и делай после этого добро читалкам. Нет, не видать Даниле благословения и хорошей характеристики от местного священника для поступления в семинарию.

– Не тужи, будешь ювелиром, – успокоил я приятеля, – еще не подняли платиновые гантели со дна реки.

Пристроив икону в надежные руки, наш путь лежал на берег реки.

Глава 11

Мы думали, берег реки за городом будет пустынным. Как бы не так. В безбрежных просторах океана, часто на одни и те же затонувшие сокровища, можно встретить несколько групп искателей приключений. А тут в небольшой речке, на отрезке длиной в пять километров затоплено столько сокровищ, и платиновые гантели Гориллы, и золотая цепь с крестом «нового русского». Сразу за пригорком, посредине реки мы увидели катер вчерашнего, нетерпеливого знакомца.

– Глянь, не торопится больше никуда, – съязвил ехидный Данила, – а вчера как козел, гонки с препятствиями устраивал… Цепь ищет, свою, поганую, а не знает, что здесь в реке платиновые гантели, в сто раз дороже его барахла, миллион с лихвой стоят.

Мы медленно подошли к катеру и остановились напротив. Силы были неравные, чтобы начинать скандал из-за вчерашней камеры. Она лежала на корме. В шезлонге, на палубе загорала длинноногая девица в бикини, а «новый русский» опустив лицо с маской в воду, невдалеке исследовал речное дно.

– Рыбку на уху ловим? – вежливо побеспокоил девицу Данила.

Та пренебрежительно бросила в воду шкурку от съеденного банана, чуть не угодив ею в торчащую из воды трубку своего знакомого. Устав от дикой природы, она согласна была поговорить даже с Данилой:

– Обещал по средиземному морю покатать, а тут в лесах уже вторую неделю торчим, – в голосе вставшей и потянувшейся как кошка девицы послышалось раздражительные нотки.

– На чем по средиземному морю, на этом катере? – Данила сделал круглые глаза и как застоявшийся конь заржал.