Капканы на баранов - [80]

Но, даже расположившись в мягком кресле скоростного поезда, который серебристой стрелой с желтым наконечником невероятно быстро и бесшумно понес меня сквозь серую дождливую пелену, накрывшую пригород шведской столицы, я не мог отделаться от тягостного ощущения неопределенности. Что меня ждало там, дальше? Я даже с малой долей уверенности не мог ответить себе на этот вопрос. Одно было ясно – после всего, что я пережил, жизнь, в том ее привычном для меня ритме, уже никогда не будет прежней. И я не знал, что в большей степени этому способствовало. Возможно, череда смертей, произошедших на моих глазах и к которым я косвенно оказался причастен, совершенное мной убийство, раскаяния в котором я по-прежнему не чувствовал, или же неожиданная встреча и еще более неожиданное и нелепое расставание с самой необыкновенной девушкой из всех, кого я когда-либо встречал.

Элис Бергман – несуществующая девушка, которая, по ее словам, никогда не бывала в Швеции, но со шведским именем и фамилией, доставшимися ей от отца, женившегося на американке. Кто вообще знает, так ли ее звали на самом деле? В голове до сих пор не укладывалось, что она была шпионкой словно из фильма про Джеймса Бонда, а эта неожиданно накрывшая нас с головой любовь на райском острове под шум прибоя и шелест пальмовых листьев была просто-напросто искусной ложью.

Но, отрицать бессмысленно, я на эту ложь купился, ведь так хотелось, чтобы хоть раз в жизни произошло что-то подобное, пусть даже невероятное и мало похожее на правду. Наверное, оттого и было так паршиво на душе, что меня просто-напросто использовали, сыграв на примитивной мужской слабости к обворожительной представительнице женского пола. И ладно бы все ограничилось удовлетворением общей потребности в физической близости – было бы легче вспоминать о тех двух ночах, проведенных в одной постели. Я же, видимо, умудрился влюбиться. Вот дурак.

А теперь я сидел и, уставившись невидящим взглядом на размытый урбанистический пейзаж за окном, думал, вот бы все это произошло не со мной. Но микрокарта памяти с записанной на ней информацией, способной погубить всю агентурную сеть российской внешней разведки в Юго-Восточной Азии, настойчиво напоминала о реальности каждого пережитого мной за последнюю неделю мгновения. И сейчас судьба этой информации была в моих руках. В руках маленького неприметного человека в надвинутой на глаза бейсболке, который в одиночестве ехал в поезде. И знал об этом один только я. Но даже это ощущение превосходства не могло пересилить тоску оттого, что я больше никогда не увижу Элис.

Тем временем поезд замедлил ход, подъезжая к центральному вокзалу, и вскоре остановился. Пассажиры шумно ринулись наружу, как только двери открылись, и я тоже последовал их примеру. Влился в густой людской поток и поплыл в нем по направлению к крупнейшей станции стокгольмского метро «Т-Сентрален», на которой пересекались все семь веток столичной подземки. Отыскал выход на платформу к поездам красной линии, обслуживающей маршруты Т-13 и Т-14.

Моя квартира находилась по адресу Бастугатан 31 в районе Сёдермальм, который располагался на одноименном острове. Она была примерно равноудалена от трех станций метро: Слюссен, Мариаторгет и Зинкенсдамм, и от каждой из них мне в любом случае еще предстояла пешая прогулка под дождем. Поэтому я доехал до станции Мариаторгет, выбрав ту из трех станций, которая по моим приблизительным подсчетам находилась ближе всего к дому, но прежде, чем подняться на поверхность, решил заглянуть в уборную.

Людей в туалете было немного, но обе маленькие кабинки оказались заняты. Благо, что меня в этот подземный закоулок привела малая нужда, и я пристроился у писсуара. Затем принялся тщательно мыть руки, отметив про себя, что покинувшие кабинки двое молодых людей проигнорировали соблюдение элементарных правил личной гигиены и сразу направились к выходу. И только переместившись в сторону и сунув мокрые ладони под немедленно загудевший фен для рук, я вдруг отметил одну странность, которая острым шилом кольнула меня под лопатку. Когда те двое вышли, в открытую дверь уборной вошли два новых посетителя, но один так и остался у входа, а шаги второго затихли в паре метров за моей спиной.

Я осторожно поднял взгляд на зеркало перед собой и увидел рослого детину с коротким ежиком волос на голове, в джинсах и кожаной куртке, который медленно повернул защелку на двери в положение «Закрыто» и, скрестив на груди руки, с отрешенным видом подпер плечом дверь. Второго человека, стоявшего за моей спиной и явно не отличавшегося крупными габаритами, от меня скрывало мое собственное отражение в зеркале.

Вот, видимо, и все, подумал я. Приехали. Конечная.

Сделав шаг в сторону, я резко обернулся и замер.

Сквозь толстые линзы очков в роговой оправе на меня смотрел мужчина, одетый в старомодный шерстяной костюм и тонкий серый плащ. Это был тщедушного вида ссутулившийся старичок с редкими седыми волосенками, зачесанными назад, сквозь которые проглядывал покрытый старческой пигментацией обтянутый пергаментной кожей череп. В ответ на мою реакцию его тонкие сухие губы подернула легкая кривая усмешка, но цепкий не мигающий взгляд по-прежнему был прикован ко мне.