Капканы на баранов - [71]

Видимо, я изменился в лице, потому что МакКонел, глядя на меня, странно и, как мне показалось, даже сочувственно улыбнулся, но продолжил говорить:

– Влюбленные женщины ведут себя, как овцы, мужчины – как бараны. Особенно, если они понимают, что встретили кого-то такого, на чье внимание в своей обычной повседневной жизни даже не могли надеяться. И те и другие безропотно пойдут за своим новым идеалом хоть на бойню. Отсюда и выражение «капканы на баранов» – влюбить в себя, затмить разум и использовать по своему усмотрению, как тупое животное… Может быть, это грубо, и тебе неприятно слышать подобные вещи, но ты спросил, а я ответил на твой вопрос… И сделал это предельно честно.

– То есть, вы считаете, что…

– Я не считаю, Эрик, я – знаю! Я приехал сюда, чтобы перекупить у Элис Бергман карту памяти с информацией, которая была украдена у русских и которую они так стремились заполучить обратно. Я помог ей разобраться с Виктором Колосовым, который представлял серьезную угрозу для твоей подруги, и мы договорились, что она отдаст мне карту в день своего отъезда, ведь мое руководство даже перевело деньги на указанный ею счет.

Но, видимо, мисс Бергман боялась, что я захочу и от нее избавиться на всякий случай, поэтому поспешила завести интрижку с вновь прибывшим на остров одиноким молодым человеком – с тобой, и не отлипала от тебя ни на минуту, за исключением пары случаев, когда нам с ней надо было поговорить. Я сразу раскусил этот ее замысел. Понял, что она не станет хранить карту у себя, а подсунет тебе, и, может быть даже не захочет мне ее отдавать, попытавшись вывезти с острова с ничего не подозревающим тобой. И Виланд Киршнер, который вдруг свалился на нас, как снег на голову, тоже до этого допер.

Тогда Элис снова попросила меня о помощи. Она хотела, чтобы я избавил ее от этого немца, но я не успел ничего предпринять. Узнал вчера утром, что она за каким-то хреном накануне отправилась на мол и там случайно утонула. Идиотизм! Глупее ничего не придумаешь, но я оказался в весьма затруднительном положении. Понимаешь? Мое руководство заплатило немалые деньги неизвестно кому, а я так и не получил товар. Это проблема, Эрик! Моя проблема. Мой полный провал, за который мне предстоит отвечать… Скажи мне честно, мой друг, если ты знаешь, где эта хренова карта? Она все еще там, на острове?

– Я не знаю ничего ни о какой карте, мистер МакКонел. Вы же и так обшарили все углы в моем бунгало и в номере Элис. Разве что только мне в задницу с фонарем не заглянули… Нет у меня ничего…

– С этим не поспоришь, Эрик. Ты прав.

– И что вы собираетесь дальше делать?

– А я не собираюсь. Я уже делаю.

– Что? Что делаете?

– Возвращаюсь. Меня отозвали. Я получил приказ собрать манатки и просто исчезнуть. После того, как на острове появились Виланд с Горстом, неизвестно, чьим еще спецслужбам придет в голову отправить туда своих людей, а я уже засветился. Поэтому я избавился от наших немецких друзей и теперь ухожу…

– Как уходите? Куда?

– Этого я уже не могу тебе рассказать…

– А что в сумке?

– Мои вещи.

– То есть, вы хотите сказать, что не собираетесь больше возвращаться на наш остров?

– Нет, не собираюсь.

– Вы шутите! Даже, если вы подкупили капитана с его помощником, это невозможно! Вас хватятся! – я еще подумал мгновение и махнул в сторону китайцев. – А они? С ними как быть?

МакКонел равнодушно пожал плечами и добавил:

– За борт их всех вместе с капитаном и его помощником. Я с ними ни о чем не договаривался… Будем считать этих неудачников неизбежными потерями.

– А я?

– Что ты?

– Что со мной?

– То же самое. Или ты считаешь, что особенный и чем-то от них всех отличаешься? Эрик, подумай сам, там, на острове, ты был мне нужен. Здесь – нет. Мне не нужны свидетели…

– Вы – чертов псих! – выкрикнул я и попытался быстро встать из-за стола, но МакКонел меня опередил.

Дернувшись вперед, он резко выбросил вперед руку и его увесистый кулак протаранил мне челюсть с такой силой, что у меня клацнули зубы и искры посыпались из глаз. Он тут же схватил меня за шиворот, хорошенько приложил лбом в лоб, очевидно, не рассчитав и промахнувшись по носу, но и этого было вполне достаточно, чтобы отправить меня в нокдаун. Затем выволок из-за стола и со всего маху швырнул со ступеней вниз на пол кают-компании, где хрипящая рация сыпала сквозь шумы помех каким-то странным повторяющимся набором цифр. Я попытался подняться на ноги, но у меня не получилось, и я остался стоять на четвереньках, сплевывая на пол кровь из рассеченной губы и стараясь задрать голову как можно выше, чтобы видеть своего противника.

Но МакКонел, видимо, пока решил оставить меня в покое, потому что он уже переключился на китайцев, которые, сидя в своих креслах-вертушках, обернулись на шум нашей с ним потасовки и теперь повставали с них. По-моему, они впервые с момента нашего отплытия замолчали. За тем, что произошло дальше, я наблюдал в состоянии крайнего изумления и испуга, как, впрочем, за всем, что на моих глазах делал этот рыжий шотландец, которого, наверное, даже черти в аду побоялись бы трогать.

Он, не раздумывая ни минуты, направился к китайцам, сняв по пути с бортика дубинку, которой помощник капитана не так давно глушил рыбу, и пока те не успели опомниться и сообразить, что им обоим угрожает смертельная опасность, наотмашь ударил одного из них по горлу. Тот, захрипев, схватился руками за горло и повалился на пол, конвульсивно дергая ногами. МакКонел, не обращая внимания на второго, который завопил во весь голос и бросился к лестнице, ведущей на капитанский мостик, наклонился над первым китайцем и дважды обрушил дубинку ему на голову. Потом отбросил свое орудие в сторону и вынул из ведерка со всяким рыбацким инвентарем длинный, расширяющийся к концу и похожий на мачете нож. В считанные секунды он оказался у лестницы, ведущей на капитанский мостик. Стащил карабкавшегося наверх второго до смерти перепуганного китайца, который вцепился обеими руками в перила и разжал пальцы только тогда, когда МакКонел всадил ему в спину нож по самую рукоять.