Капитан Соколин - [15]
Глава шестая
Дождь низвергался потоками, все усиливаясь, и превращал дороги в сплошное месиво. Бойцы вязли в густой грязи. Орудия застревали в лесу, на дорогах, забаррикадированных отступавшим «противником». Авиадесант сыграл свою решающую роль. «Противник» наскоро опять переходил к обороне и с фронта и с тыла.
— Надо строить ковчег, — мрачно острил секретарь партбюро полка Кириллов, шагавший по грязи с батальоном Соколина.
— Ну, нечистых мы для ковчега найдем сколько угодно, — разводил руками Соколин, — а вот чистых, извольте радоваться, не сыщем.
Брызги липкой грязи оседали на шинелях, касках, на лицах.
Батальон Соколина задержался перед последней атакой на опушке леса.
Дубов, укрытый за деревом, наблюдал, как выдвигались из лесу танки.
Они шли с грохотом по лесу, выбираясь на поляну, и ползли к деревне.
«Противник» встретил их ожесточенным огнем, и Дубов заметил, что танки на правом фланге повернули обратно.
Никакого выдвижения пехоты из лесу не наблюдалось. Соколин ждал приказа полковника.
Капитан раздраженно обламывал ветки. Приказ явно запаздывал. На участке Соколина танки уже вошли в деревню, подавив «вражеские» пулеметы. Нужно было немедленно двигаться за ними. Иначе пропадал весь смысл последней операции.
Телефонист надрывался у аппарата. Полковника нигде не было.
В тот момент, когда Соколин решил атаковать самолично, показался на взмыленном коне полковник Седых.
— Что вы делаете, капитан? — хрипло закричал с коня Седых. (Полковник был явно расстроен.) — Где второй батальон? Вы не видали второго батальона? — прокричал он и помчался по опушке, так и не дав распоряжений об атаке.
Соколин пожал плечами. По ту сторону лесной дороги послышался треск, и показалась лошадь комдива Кондратова.
— Почему не атакуете, капитан?
Соколин не успел ответить.
Из лесу выкатились на дорогу, с винтовками наперевес, «вражеские» бойцы.
Они бежали прямо на Соколина, во главе с молодым вихрастым лейтенантом.
— Ур-ра! — закричал Соколин.
Батальон кинулся на «врагов» и окружил их.
Не раз уже избежавший плена, лейтенант, застрявший теперь со взводом в лесу и отрезанный от своих, пытался было прорваться.
Но превосходство «красных» было явное: батальон против взвода.
— Ну как, Паша? — усмехаясь, спросил Кондратов Дубова, устало прислонившегося к дереву. — Навоевался?
За все время похода нм не удалось перекинуться словом друг с другом.
— Приготовиться к атаке! — командовал Соколин.
И Дубов, чувствуя, что у него не осталось никаких сил бежать под пулеметным огнем через вязкое, рыхлое поле, сумрачно посмотрел на комдива. «Хорошо ему на коне!»
Поймав его взгляд, Кондратов рассмеялся.
— Петров, — кликнул он ординарца, — дайте коня товарищу комиссару.
— Вперед! — крикнул Соколин.
Но в этот момент громкий переливчатый звук рожка пронесся над лесом, над полем, над войсками.
— Отбой, — оказал комдив.
Дивизионный разбор был назначен на «высоте с рябиной».
На всех командирских схемах была нанесена эта высота маленьким, едва заметным кружком.
Не один тактический замысел связан был с этим кружочком. Рябина была меткой, отличающей эту высоту от десятков других.
Командиры пришли сюда прямо с боевых полей — в пилотках, в касках, в кожаных шлемах, в шинелях, в плащах и в синих комбинезонах: пехотинцы, кавалеристы, танкисты, саперы, летчики.
Узнавали друг друга, весело перешучивались, забывали о своей усталости, припоминали отдельные эпизоды сражений.
На больших щитах висели карты боев и походов. Немалый путь проделали бойцы, немало сражений провели, боев за леса, за деревни и переправы!
Как-то оценит их комдив? Кого отметит он и кого поправит?
Комдив стоял, прислонясь к рябине. Он знал почти каждого на них — своих помощников, своих бойцов.
Он знал, что бородатый полковник Седых груб и невоздержан на язык, а маленький полковник Быков всегда спокоен и уравновешен.
Он знал, что начхим Петров огорчен недостаточной химической подготовкой дивизии; командир саперного батальона Лампе запоздал с подготовкой надувных лодок и чуть не сорвал переправы полка; посредник, комиссар Дубов, сильно устал, но не хочет этого показывать. Комдиву приятно было, что не сдает старый приятель.
Он знал, что пилот Сташенко и комбат Соколин любят друг друга.
Знал он также, что во время маневров у комбата танкиста Довженко родился сын, и комбат, получив телеграмму об этом перед самым наступлением, не раз перечитывал ее, сидя в машине.
Командиры ждали его слов. Наштадив Кундэ нетерпеливо поглядывал на него.
Комдив поднял руку. Ветер расшумелся над рябиной, и нельзя было долго на ветру томить уставших людей.
— Товарищи командиры, — сказал комдив, — мы прошли с вами сквозь леса и селения. Мы пересекли шесть рек. Наши бойцы показали, что готовы к боям. У нас хорошие люди, хорошие бойцы. Надо беречь их, беречь и растить.
— Товарищи командиры, — сказал комдив, — мы прошли с вами сквозь леса и селения.
Дубов стоял рядом с Соколиным; он слушал комдива и вспоминал, как много лет назад говорил свою первую речь на маевке в лесу Андрейка Кондратов.
Их было тогда семь человек, таившихся в лесистой балке, и с минуты на минуту они ждали появления жандармов.
