Капитан Михалис - [91]
Паша ничего не ответил, пристально взглянул на митрополита и вышел, хлопнув дверью. Дома он сел у окна и стал в подзорную трубу глядеть на море – появились ли уже на горизонте турецкие корабли. Кто-кто, а войска сразу все объяснят и расставят по местам.
Он хлопнул в ладоши. Вошел арап.
– Что-то тяжело у меня на душе, Сулейман. А ну-ка разыщи Барбаянниса, пусть расскажет что-нибудь веселенькое, разгонит тоску…
Темнело. Закрывались двери лавок, матери звали детей домой. В темноте турки-головорезы, босые, в фесках набекрень, разгуливали по греческому кварталу, поносили Христа, оплевывали запертые двери. Каждую ночь бесновались они и у дома капитана Михалиса… Ведь это он убил Нури-бея! Все знают, что в тот день он приезжал к нему на хутор, а после его отъезда бея нашли мертвым. Как пить дать Вепрь его убил. Для храбрости турки накачивались ракией и несколько раз готовы были разгромить его дом, а все ж таки чувствовали опаску, поэтому только ругались на чем свет стоит, а до нападения так и не доходило.
Капитан Михалис стоял наготове за дверью с двумя заряженными пистолетами. Теперь каждую ночь он отправлял семью ночевать к кому-нибудь из соседей и оставался в доме один. Правда, однажды сказал Трасаки:
– Оставайся, пора тебе привыкать.
Теперь, стоя за дверью, они стерегли дом вместе – отец и сын.
Арап застал Барбаянниса дома. Тот как раз разводил во дворе костер, чтобы сварить в котелке похлебку из сладких рожков.
– Погоди, Сулейман, только саблю надену. Уж если к паше идти, так при полном параде!
Барбаяннис пошел в дом, прицепил саблю, повесил на морщинистую шею жестяной орден, хотел еще башмаки обуть, да передумал: больно долго шнурки завязывать! Выйдя во двор, подкрутил усы.
– Ну, зачем я понадобился паше? Может, на всякий случай прихватить бутыль с шербетом?
– Конечно, прихвати. Паша не станет – я выпью!
Барбаяннис опять вернулся, налил в бутыль шербета, бросил в него горсть льда.
– Как думаешь, арап, голову с собой брать или лучше дома оставить? – пошутил он. – Чует мое сердце, не к добру все это.
Сулейман пожал плечами.
– Шевелись давай!
Паша все так же сидел, поджав ноги, у окна, проклиная судьбу, забросившую его на этот чертов остров. Куда ж ты меня посадила, Турция? Это ведь не трон, а кол!
Вошел Барбаяннис, босой, с саблей на боку, с жестяным орденом, отвесил паше поклон.
– А вот и я, паша-эфенди! – Старик поставил к его ногам бутыль с шербетом. – Холодный, как лед! Замерзает, кто пьет!
– Послушай, Барбаяннис, грустно мне что-то, – заговорил паша. – Рассказал бы сказку посмешнее, легче станет.
– И у меня на душе грустно, – ответил Барбаяннис, часто мигая своими маленькими острыми глазками. – Все мои смешные байки позабыл, помню только про драконов, помню только про колы да виселицы… А как засмеюсь, сразу челюсти сводит…
– Ну и пускай сводит, Барбаяннис, все равно, будь добр, соври что-нибудь!
– На свой вкус, паша-эфенди? А не рассердишься? Мало ли что мне в голову взбредет?
– Говори! Кто ж на юродивых сердится!
– Ну гляди! А то взбредет мне что-нибудь в голову, так ты потом мне ее и снесешь?
– Да зачем мне твоя голова? Говори, не бойся!
– Ну слушай. Вот подбивает меня нечистый рассказать тебе одну сказку, которую я слышал от деда, а деду рассказал его дед, а тому – его дед… Одним словом, тянется эта сказка со времен падения Константинополя.
– Так-так… Погоди, раскурю кальян, чтоб не заснуть.
– Было это в те давние времена, когда звери еще разговаривали с человеком и с виноградными лозами… Однажды козел влез на виноградник и принялся обгладывать лозу… Грызет и грызет, а она стонет от боли – у нее ведь тоже есть душа, повелитель. Терпела, терпела – да вдруг как крикнет: «Грызи, козел, нагуливай мясо и жир, чтобы получилось из тебя хорошее жаркое! Обожди, я еще и веток дам для вертела!» Слышь, паша? «Еще, – говорит, – вина дам, чтобы люди пили и пели, когда будут тебя есть, а Барбаянниса посажу вертел поворачивать…»
– Барбаянниса? Какого Барбаянниса? Что-то я в толк не возьму! – Паша потянулся и зевнул.
– Терпение, паша-эфенди, придет время – поймешь.
– Да сам-то ты понимаешь? А то ведь юродивые несут, сами не знают что…
Глаза у Барбаянниса злобно сверкнули.
– Где уж мне понять! Но мой дед, царствие ему небесное, как раз на Пасху, когда козу резал, объяснял мне так: «Козел – это султан, виноградник – это Крит, виноградная лоза – критянин, а Барбаяннис – мой внук».
– Вон отсюда, гяур! – взвизгнул паша и потянулся за нагайкой.
Барбаяннис скатился по лестнице и, сверкая худыми пятками, помчался по темным переулкам. Сабля путалась у него между ног, он падал, но мигом вскакивал и несся дальше. Только уже возле своей хижины остановился и осенил себя крестом.
– Господи Иисусе, Спаситель мой!.. И как это ты, Барбаяннис, осмелился на такое?
В эту ночь паше плохо спалось. Едва смежит веки – тотчас перед ним возникает козел, виноградник и вертел. Шайтан бы их побрал, этих гяуров! И откуда берут они свои притчи?! Сплетут такой причудливый узор, а в конце будто бритвой тебя по горлу.
Он поднялся засветло, вызвал к себе турецких старейшин и строго-настрого наказал:
Образ Христа интересовал Никоса Казандзакиса всю жизнь. Одна из ранних трагедий «Христос» была издана в 1928 году. В основу трагедии легла библейская легенда, но центральную фигуру — Христа — автор рисует бунтарем и борцом за счастье людей.Дальнейшее развитие этот образ получает в романе «Христа распинают вновь», написанном в 1948 году. Местом действия своего романа Казандзакис избрал глухую отсталую деревушку в Анатолии, в которой сохранились патриархальные отношения. По местным обычаям, каждые семь лет в селе разыгрывается мистерия страстей Господних — распятие и воскрешение Христа.
Творческое наследие Никоса Казандзакиса (1883–1957) – писателя, поэта, драматурга, эссеиста, исследователя и переводчика – по праву считается одним из наиболее значительных вкладов в литературу XX века. Родная Греция неоднократно предоставляла писателю возможность испытать себя и вплотную соприкоснуться с самыми разными проявлениями человеческого духа. Эта многогранность нашла блистательное отражение в романе о похождениях грека Алексиса Зорбаса, вышедшем в 1943 году, экранизированном в 1964-м (три «Оскара» в 1965-м) и сразу же поставившем своего создателя в ряд крупнейших романистов мира.
«Последнее искушение Христа» — роман греческого писателя Никоса Казандзакиса, который принес его автору всемирную известность. Впоследствии американский режиссёр Мартин Скорсезе снял по этому роману фильм, также ставший заметным событием в культуре XX века.
Эта книга не жизнеописание, но исповедь человека борющегося. Выпустив ее в свет, я исполнил свой долг — долг человека, который много боролся, испытал в жизни много горестей и много надеялся. Я уверен, что каждый свободный человек, прочтя эту исполненную любви книгу, полюбит Христа еще сильнее и искреннее, чем прежде.Н. Казандзакис.
Писатель, от лица которого ведётся повествование, решает в корне изменить свою жизнь и стать человеком действия. Он арендует угольное месторождение на Крите и отправляется туда заниматься `настоящим делом`. Судьба не приносит ему успеха в бизнесе, не способствует осуществлению идеалистических планов, но дарует нечто большее. Судьба даёт ему в напарники Зорбу.`Грек Зорба` — роман увлекательный, смешной и грустный, глубокий и тонкий. Мы встретимся с совершенно невероятным персонажем — редчайшим среди людей, живущих на Земле.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.