Капитан Михалис - [88]
Скрючившись в углу дивана, Нури-бей прислушивался к цокоту копыт. Потом все стихло. Солнце скатилось к самому горизонту. На миг его лучи заглянули в комнату, позолотили стены и угасли.
Нури-бей спокойно встал с дивана, умылся, сменил белье, взял флакончик лаванды, вылил на голову и долго причесывался. Прошел в хлев, нежно погладил по крупу своего любимца вороного. Конь выгнул шею, ласково дохнул хозяину в затылок и обрадованно заржал.
– Прощай, мой милый, прощай! – Глаза у Нури-бея снова наполнились слезами.
Затем он поднялся на второй этаж, в свою комнату, взял лист и написал: «Когда умру, зарежьте моего коня у меня на могиле». Написанное скрепил печаткой. Встав посреди комнаты на старинном восточном ковре (он служил еще отцу для совершения намаза), Нури-бей глянул через окно на небо, где зажигались первые звезды… Поднялся ветер, залаяла во дворе собака. Издалека слышалась песня: погонщик мулов пел о любви. Нури-бей вспомнил Эмине, закрыл глаза и простонал:
– Прощай, лживый, лживый мир!
Он выдернул из-за пояса острый кинжал с черной рукояткой, высоко занес его и, собрав остатки сил, воткнул себе в сердце.
Глава VIII
На другой день, едва распахнулись Ханиотские ворота, всю столицу облетела недобрая весть: Нури-бей найден мертвым! Одни утверждали, что его убили неверные, другие – что сам он наложил на себя руки. Муэдзин, захлебываясь, истошно кричал с минарета, но разобрать можно было лишь три слова – «кровь», «гяуры», «Магомет». Христиане тихо шептались по углам и, как только солнце пошло на закат, попрятались в домах.
Ветер переменился, стал резче, пронзительнее, а вместе с ним свирепели и люди. По базарам и улицам города теперь разгуливал вооруженный патруль. Сам паша почтил своим присутствием похороны Нури-бея. Рядом с ним шествовали имам и муэдзин, по пятам за своим повелителем следовал выпущенный из темницы арап Сулейман. Слуги Нури-бея привели с хутора коня, он раздувал ноздри и надрывно ржал.
Турки по очереди подходили прощаться с покойником. Под монотонно-протяжные молитвы имама тело опустили в могилу, вырытую рядом с отцовской. Паше вручили предсмертную записку Нури-бея, он развернул, прочел про себя, сделал знак подвести поближе коня и после этого огласил волю покойного:
– Внемлите, достопочтенные аги, что написано собственной рукой нашего незабвенного Нури-бея и скреплено его печатью: «Когда умру, зарежьте моего коня у меня на могиле».
Все содрогнулись при этих словах и в ужасе уставились на гордое, сильное животное, которое встряхивало черной гривой и било копытами, сбрасывая землю в яму, вырытую для его хозяина. Сгубить такого красавца!
– Грех перед Аллахом и перед людьми! – послышался ропот.
– А не грех – не исполнить последнюю волю умершего? – возразил паша. – У меня самого сердце кровью обливается, но так пожелал Нури-бей: видно, решил взять коня с собой. Как знать, может, и я на его месте поступил бы так же! Ну, кто из вас возьмется это сделать?
Люди словно окаменели. Это же не бык, не баран, не грек какой-нибудь, на которого у всякого рука поднимется! Это краса и гордость Мегалокастро. На него даже из Ханьи и Ретимно приходят любоваться!..
Паша рассердился.
– Последний раз спрашиваю: у кого хватит смелости зарезать коня?!
И хотя глаза паши грозно сверкали, никто из собравшихся даже не пошевелился. Тем временем жеребец лег на могилу и издавал звуки, похожие на человеческий плач.
Паша повернулся к арапу.
– Раз никто не решается, тогда давай ты, Сулейман!
Арап вытащил нож и сделал шаг вперед, но споткнулся и едва не упал. Конь вскинул голову и взглянул на него всепонимающими глазами. Сеиз отшатнулся.
– Смелей, Сулейман! – уговаривал паша. – Ты отвернись, тогда не так страшно…
– Клянусь Аллахом, если этот арап осмелится, я его сам потом прирежу, – пробормотал, чуть не плача, какой-то старик.
С занесенным кинжалом арап опасливо приблизился к коню. Чтобы хоть как-то подбодрить себя, он пытался разжечь в душе ненависть, представить, что перед ним гяур, но рука все равно дрожала. А конь снова свесил голову, будто оплакивая хозяина.
– Не могу, паша-эфенди, – прохрипел арап.
У всех вырвался вздох облегчения:
– Слава Аллаху! Молодец, Сулейман!
– Возьми его себе, паша! – предложил кто-то.
– Нет, боюсь покойного! – буркнул паша, хотя взором так и пожирал славного жеребца.
Он подошел к коню, хотел его погладить, но тот отпрянул, угрожающе оскалился и стал кружить возле могилы, грозя затоптать всех копытами.
– Уйдем отсюда! – решил паша. – Оставим его одного. Пусть утолит свою печаль. Видно, не только у человека есть душа… А когда оголодает – смирится и сам придет к людям. Может, еще и покрасуется в моей конюшне.
Паша двинулся в город, и за ним потянулись остальные. Аллах милостив, думал наместник султана. Сколько раз мне снилось, как я гарцую на этом скакуне, словно юноша! На всех женщин Мегалокастро не променял бы я такого коня, а вот теперь, благодарение Аллаху, может, и достанется мне столь драгоценный дар!
Он оглянулся. Конь опять улегся на могиле. А закатное уже солнце озарило багрянцем древние венецианские стены. Мрачная стая воронья налетела и попряталась в пустых бойницах. Вечернюю тишину города нарушали только лай собак и грозный, могучий рев моря.
Образ Христа интересовал Никоса Казандзакиса всю жизнь. Одна из ранних трагедий «Христос» была издана в 1928 году. В основу трагедии легла библейская легенда, но центральную фигуру — Христа — автор рисует бунтарем и борцом за счастье людей.Дальнейшее развитие этот образ получает в романе «Христа распинают вновь», написанном в 1948 году. Местом действия своего романа Казандзакис избрал глухую отсталую деревушку в Анатолии, в которой сохранились патриархальные отношения. По местным обычаям, каждые семь лет в селе разыгрывается мистерия страстей Господних — распятие и воскрешение Христа.
Творческое наследие Никоса Казандзакиса (1883–1957) – писателя, поэта, драматурга, эссеиста, исследователя и переводчика – по праву считается одним из наиболее значительных вкладов в литературу XX века. Родная Греция неоднократно предоставляла писателю возможность испытать себя и вплотную соприкоснуться с самыми разными проявлениями человеческого духа. Эта многогранность нашла блистательное отражение в романе о похождениях грека Алексиса Зорбаса, вышедшем в 1943 году, экранизированном в 1964-м (три «Оскара» в 1965-м) и сразу же поставившем своего создателя в ряд крупнейших романистов мира.
«Последнее искушение Христа» — роман греческого писателя Никоса Казандзакиса, который принес его автору всемирную известность. Впоследствии американский режиссёр Мартин Скорсезе снял по этому роману фильм, также ставший заметным событием в культуре XX века.
Эта книга не жизнеописание, но исповедь человека борющегося. Выпустив ее в свет, я исполнил свой долг — долг человека, который много боролся, испытал в жизни много горестей и много надеялся. Я уверен, что каждый свободный человек, прочтя эту исполненную любви книгу, полюбит Христа еще сильнее и искреннее, чем прежде.Н. Казандзакис.
Писатель, от лица которого ведётся повествование, решает в корне изменить свою жизнь и стать человеком действия. Он арендует угольное месторождение на Крите и отправляется туда заниматься `настоящим делом`. Судьба не приносит ему успеха в бизнесе, не способствует осуществлению идеалистических планов, но дарует нечто большее. Судьба даёт ему в напарники Зорбу.`Грек Зорба` — роман увлекательный, смешной и грустный, глубокий и тонкий. Мы встретимся с совершенно невероятным персонажем — редчайшим среди людей, живущих на Земле.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.