Капитан Михалис - [138]
Нет, не умер великан, подумалось Козмасу, и не умрет, пока стучит мое сердце, пока я живу и думаю о нем – он будет жить… Другие, наверно, забыли о нем, поэтому жизнь его в моих руках. Он и мной повелевает, но сам зависит от моей воли…
На чужбине Козмас часто вспоминал отца, чувствовал страх перед ним, но никогда еще покойный так настойчиво не напоминал о себе, как в эту минуту. Знал бы он, зачем я возвращаюсь на Крит, какие известия везу, так небось встал бы из могилы, чтоб заткнуть мне рот!
Козмас сердито поежился, отгоняя воспоминания, взглянул на жену и сразу успокоился. Она сидела на бухте канатов на носу и своими огромными черными глазами смотрела на приближающийся город – венецианская набережная, приземистые домики, белые минареты… Козмас обнял ее за талию, другую руку положил ей на живот, ощутил тепло и удивительный аромат женского тела, и в нем проснулось безудержное желание повалить ее на канаты и жадно целовать. Два года он наслаждается и не может насладиться этим крошечным созданием из далекой страны, дочерью гонимого племени. Он представил, с какой ненавистью отец посмотрел бы на эту чужеземку… Ну и что, он бросит вызов отцу, хоть и покойному!..
– Ноэми, – шепнул он на ухо жене, – спасибо тебе за то, что ты есть!
Женщина склонила голову и крепче прижалась к мужу, будто не мыслила существования отдельно от него.
Свет становился все ослепительней. Бледный утренний бутон распустился пышной белоснежной розой. Море глубоко и спокойно дышало, вбирая в себя золотые лучи. А небо, утратив свой зеленоватый предрассветный оттенок, стало голубым, как сталь.
– Мой отец каждое утро распахивал окно, – заговорила женщина, – и любовался миром до того, что на глазах появлялись слезы. «Какая красота, какое чудо!» А что он видел? Черные дымовые трубы, полоску свинцового неба и дрожащих от холода людей в лохмотьях… А что бы он сказал, если б увидел Крит?!
– Несчастный остров! – тяжело вздохнул старичок в шароварах, свесивший ноги с борта. – Будь ты человеком, давно бы попал в рай. – Сказав это, старик с ненавистью покосился на низами, которые поднимались из трюма. – Вот собаки! – прошептал старичок и повернулся к Козмасу. – Считай покойников, земляк! И в этом году, слава Богу, будет добрый урожай ячменя!
– Ячменя?! – удивился Козмас.
Старичок хихикнул.
– Так ведь из турецких трупов получается хорошее удобрение!
– Тяжелый у вас народ, суровый… Будто в дебри вхожу! – Женщина посмотрела на мужа и улыбнулась, чтобы хоть немного смягчить сказанное. – У меня такое чувство, что живой мне отсюда не выбраться! – прибавила она едва слышно.
Корабль входил в гавань. Справа блестел высеченный в скале венецианский каменный лев с раскрытым Евангелием в когтях. Гавань бурлила, пахло гнилыми лимонами, оливковым маслом, цитрусовыми, сладкими рожками. А сзади кипело и пенилось синее море.
Козмас прыгнул на мол, протянул руку жене и поддержал ее.
– Ступай с правой ноги, – тихо посоветовал он. – Верно, ты действительно входишь в дебри!
Женщина поставила на землю правую ногу и беспомощно повисла на руке у мужа.
– Устала я, – пожаловалась она.
– Потерпи, нам недалеко.
Они пошли. Козмас жадно рассматривал дома, улицы, людей. Все постарело: черные волосы поседели, щеки запали, краски полиняли, стены осыпались, некоторые дома превратились в руины. Пороги кое-где поросли травой. Он взял руку жены и сжал ее.
– Это моя родина, – сказал он. – Я вот с этой самой земли…
Женщина наклонилась, взяла щепотку и растерла между пальцев.
– Теплая…
И тут же вспомнила свою далекую холодную родину.
Козмас выпустил руку жены и пошел впереди: ему не терпелось, сердце бешено стучало. Свернул направо, на тропинку. Издалека увидел отцовский дом. Дверь закрыта. Окно наверху тоже закрыто. На улице – ни души, ни единого звука, будто все это ему снится. Подошли к старой, закругленной сверху калитке с грубым железным кольцом. Колени у него подгибались, но он пересилил себя.
Постучал. Во дворе послышались шаги, кто-то вздохнул. Шаги затихли. Козмас постучал еще раз. Калитка приоткрылась. Показалась старушка, высокая, седая, вся в черном.
– Сыночек!
И прислонилась к калитке, чтобы не упасть.
Вышла во двор и сестра, худая, постаревшая, с высохшей грудью. В глазах горечь и злоба.
Мать в слезах обнимает блудного сына… и вдруг замечает женщину, скромно стоящую у калитки.
– А это моя жена.
Сестра, услышав, отвернулась. Мать зашептала сыну на ухо:
– Зачем ты женился на ней? Она же испоганит нашу кровь. Еврейка!
– Мама, – тихо сказал сын и поцеловал ее увядшую руку, – я прошу тебя об одном одолжении…
– Ты, моя плоть и кровь, просишь об одолжении! В тебе вся жизнь моя, приказывай!
– Свою жену я доверяю тебе, мама… Люби ее… И моего сына, – добавил он еще тише.
Мать вздрогнула, вопросительно посмотрела ему в глаза.
– Да, – ответил Козмас, – жена носит в чреве твоего внука.
Сладкое тепло поднялось из материнской груди, бросилось жаром в лицо. Старуха вся затрепетала. Но вдруг ее охватил ужас.
– А у него ты спросил? – произнесла она полушепотом. – Здесь он все решает, вот у него и проси об одолжении. Я его боюсь.
Мать говорила сдавленным голосом, чтобы покойник, того гляди, не услышал.
Образ Христа интересовал Никоса Казандзакиса всю жизнь. Одна из ранних трагедий «Христос» была издана в 1928 году. В основу трагедии легла библейская легенда, но центральную фигуру — Христа — автор рисует бунтарем и борцом за счастье людей.Дальнейшее развитие этот образ получает в романе «Христа распинают вновь», написанном в 1948 году. Местом действия своего романа Казандзакис избрал глухую отсталую деревушку в Анатолии, в которой сохранились патриархальные отношения. По местным обычаям, каждые семь лет в селе разыгрывается мистерия страстей Господних — распятие и воскрешение Христа.
Творческое наследие Никоса Казандзакиса (1883–1957) – писателя, поэта, драматурга, эссеиста, исследователя и переводчика – по праву считается одним из наиболее значительных вкладов в литературу XX века. Родная Греция неоднократно предоставляла писателю возможность испытать себя и вплотную соприкоснуться с самыми разными проявлениями человеческого духа. Эта многогранность нашла блистательное отражение в романе о похождениях грека Алексиса Зорбаса, вышедшем в 1943 году, экранизированном в 1964-м (три «Оскара» в 1965-м) и сразу же поставившем своего создателя в ряд крупнейших романистов мира.
«Последнее искушение Христа» — роман греческого писателя Никоса Казандзакиса, который принес его автору всемирную известность. Впоследствии американский режиссёр Мартин Скорсезе снял по этому роману фильм, также ставший заметным событием в культуре XX века.
Эта книга не жизнеописание, но исповедь человека борющегося. Выпустив ее в свет, я исполнил свой долг — долг человека, который много боролся, испытал в жизни много горестей и много надеялся. Я уверен, что каждый свободный человек, прочтя эту исполненную любви книгу, полюбит Христа еще сильнее и искреннее, чем прежде.Н. Казандзакис.
Писатель, от лица которого ведётся повествование, решает в корне изменить свою жизнь и стать человеком действия. Он арендует угольное месторождение на Крите и отправляется туда заниматься `настоящим делом`. Судьба не приносит ему успеха в бизнесе, не способствует осуществлению идеалистических планов, но дарует нечто большее. Судьба даёт ему в напарники Зорбу.`Грек Зорба` — роман увлекательный, смешной и грустный, глубокий и тонкий. Мы встретимся с совершенно невероятным персонажем — редчайшим среди людей, живущих на Земле.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.